Секунду-другую он был, казалось, совершенно поглощен созерцанием хода этих идеальных часов и сидел, глядя на мальчика, словно лицо у него было циферблатом.
- Но он начинен науками, - заметил он, указывая крючком на запас товаров. - Посмотрите-ка сюда! Здесь целая коллекция для земли, воздуха, воды. Все здесь есть. Только скажите, куда вы собираетесь! Вверх на воздушном шаре? Пожалуйте. Вниз в водолазном колоколе? Пожалуйте. Не угодно ли вам положить на весы Полярную звезду и взвесить ее? Он это для вас сделает.
На основании таких замечаний можно заключить, что уважение капитана Катля к запасу инструментов было глубоко и что он не улавливал или почти не улавливал разницы между торговлей ими и их изобретением.
- Ах, - сказал он со вздохом, - прекрасная это штука иметь понятие о них. А впрочем, прекрасная штука - и ничего в них не понимать. Право же, я не знаю, что лучше. Так приятно сидеть здесь и чувствовать, что тебя могут взвесить, измерить, показать в увеличительном стекле, электризовать, поляризовать, черт знает что с тобой сделать, а каким образом - тебе неизвестно.
Ничто, кроме чудесной мадеры в соединении с благоприятным моментом (которым надлежало воспользоваться для усовершенствования и развития ума Уолтера), не могло бы развязать ему язык для произнесения этой удивительной речи. Казалось, он и сам был изумлен тем, как искусно его речь вскрыла источники молчаливого наслаждения, которое он испытывал вот уже десять лет, обедая по воскресеньям в этой гостиной. Затем он обрел рассудительность, взгрустнул *, задумался и притих.
- Послушайте! - входя, воскликнул предмет его восхищения. - Прежде чем вы получите свой стакан грога, Нэд, мы должны покончить с этой бутылкой.
- Держись крепче! - сказал Нэд, наполняя свою рюмку. - Налейте-ка еще мальчику.
- Больше не надо, благодарю вас, дядя!
- Нет, нет, - сказал Соль, - еще немножко. Мы допьем, Нэд, эту бутылку в честь фирмы - фирмы Уолтера. Что ж, быть может, когда-нибудь он будет хозяином фирмы, одним из хозяев. Кто знает. Ричард Виттингтон женился на дочери своего хозяина.
- 'Вернись, Виттингтон, лондонский лорд-мэр, и когда ты состаришься, то не покинешь его' *, - вставил капитан. - Уольр! Перелистай книгу, мой мальчик.
- И хотя у мистера Домби нет дочери... - начал Соль.
- Нет, есть, дядя, - сказал мальчик, краснея и смеясь.
- Есть? - воскликнул старик. - Да, кажется, и в самом деле есть.
- Я знаю, что есть, - сказал мальчик. - Об этом говорили сегодня в конторе. И знаете ли, дядя и капитан Катль, - понизил он голос, - говорят, что он невзлюбил ее, и она живет без присмотра среди слуг, а он до такой степени поглощен мыслями о своем сыне, как компаньоне фирмы, что, хотя сын еще малютка, он хочет, чтобы баланс сводили чаще, чем раньше, и книги вели аккуратнее, чем это делалось прежде; видели даже (когда он думал, что никто его не видит), как он прогуливался в доках и смотрел на свои корабли, склады и все прочее, как будто радуясь тому, что всем этим он будет владеть вместе с сыном. Вот о чем говорят. Я-то, конечно, ничего не знаю.
- Как видите, он уже все о ней знает, - сказал мастер судовых инструментов.
- Вздор, дядя! - воскликнул мальчик, снова по-мальчишески краснея и смеясь. - Не могу же я не слушать того, что мне говорят!
- Боюсь. Нэд, что в настоящее время сын немного мешает нам, - сказал старик, поддерживая шутку.
- Изрядно мешает, - сказал капитан.
- А все-таки выпьем за его здоровье, - продолжал Соль. - Итак, пью за Домби и Сына.
- Отлично, дядя, - весело сказал мальчик. - Раз уж вы о ней упомянули и связали меня с нею и сказали, что я все о ней знаю, то я беру на себя смелость изменить тост. Итак, пью за Домби - и Сына - и Дочь!
ГЛАВА V
Рост, и крестины Поля
Маленький Поль, не потерпев никакого ущерба от млека и плоти Тудлей, с каждым днем набирался здоровья и сил. И с каждым днем все с большим рвением лелеяла его мисс Токс, чья преданность была столь высоко оценена мистером Домби, что он начал почитать ее женщиной с большим запасом здравого смысла, чьи чувства делают ей честь и заслуживают поощрения. Он простер свою благосклонность до таких пределов, что не только кланялся ей не раз с особым вниманием, но даже величественно доверил своей сестре поблагодарить ее в такой форме: 'Пожалуйста, передайте вашей приятельнице, Луиза, что она очень добра', или: 'Сообщите мисс Токс, Луиза, что я ей признателен', каковые знаки внимания произвели глубокое впечатление на леди, их удостоившуюся.
Мисс Токс частенько уверяла миссис Чик, что 'ничто не может сравниться с ее интересом ко всему, связанному с развитием этого прелестного ребенка'; и человек, наблюдаюший за поведением мисс Токс, мог прийти к такому же выводу, не нуждаясь в красноречивых подтверждениях. Она надзирала за невинной трапезой юного наследника с неизменным удовольствием, чуть ли не с таким видом, словно участвовала в его кормлении на равных правах с Ричардс. При маленьких церемониях купанья и туалета она помогала с энтузиазмом. Принятие некоторых лекарств, требуемых младенческим возрастом, возбуждало в ней горячее сочувствие, свойственное ее натуре; а спрятавшись однажды в шкафу (куда она забилась из скромности), когда сестра привела мистера Домби в детскую посмотреть на сына, который в легкой полотняной распашонке совершал короткую прогулку перед сном, карабкаясь вверх по платью Ричардс, мисс Токс, за спиной не ведающего о ней посетителя, пришла в такой восторг, что не могла удержаться, чтоб не воскликнуть: 'Ну, не красавчик ли он, мистер Домби? Не купидон ли он, сэр?', после чего едва не сгорела от стыда и смущения за дверцей шкафа.
- Луиза, - сказал однажды мистер Домби сестре, - право, мне кажется, что я должен сделать вашей приятельнице какой-нибудь маленький подарок по случаю крестин Поля. С самого начала она так тепло заботилась о ребенке и, по-видимому, так хорошо понимает свое положение (добродетель, к сожалению, весьма редкая в этом мире), что, право же, мне доставило бы удовольствие оказать ей внимание.
Отнюдь не умаляя добродетелей мисс Токс, следует упомянуть, что в глазах мистера Домби - как и некоторых других, которые лишь при случае прозревают, - только те обрели великое уменье понимать свое место, кто с подобающим почтением относится к занимаемому им положению. Добродетель таких людей заключалась не столько в том, что они знали самих себя, сколько в том, что они знали его и низко перед ним склонялись.
- Дорогой мой Поль, - сказала его сестра, - вы лишь воздаете должное мисс Токс; я знала, что именно так поступит человек, обладающий вашей проницательностью. Мне кажется, если есть в нашем языке три слова, к которым она питает уважение, граничащее с благоговением, то слова эти - Домби и Сын.
- Да, - сказал мистер Домби, - я этому верю. Это делает честь мисс Токс.
- Что же касается какого-нибудь подарка, дорогой мой Поль, - продолжала сестра, - я могу сказать одно: все, что бы вы ни подарили мисс Токс, она - в этом я уверена - будет беречь и ценить как реликвию. Но есть более лестный и приятный способ, дорогой мой Поль, выразить вашу признательность мисс Токс, если вы согласитесь.
- Какой именно? - спросил мистер Домби.
- Конечно, выбор крестного отца, - продолжала миссис Чик, - имеет значение с точки зрения связей и влияния.
- Не знаю, какое это может иметь значение для моего сына, - холодно сказал мистер Домби.
- Совершенно справедливо, дорогой мой Поль, - отвечала миссис Чик с необычайным оживлением, имевшим целью скрыть неожиданную перемену в ее намерениях, - именно так вы и должны были сказать. Ничего другого я и не ждала от вас. Следовало бы мне знать, что таково будет ваше мнение. Быть может, - тут миссис Чик снова ему польстила, неуверенно нащупывая правильный путь, - быть может, потому-то вы тем менее стали бы возражать против того, чтобы мисс Токс была крестной матерью дорогого малютки, хотя бы в качестве представительницы и заместительницы какого-нибудь другого лица. Незачем говорить, Поль, что это было бы принято как великая честь и отличие.
- Луиза, - помолчав, сказал мистер Домби, - трудно допустить..,
- Конечно! - воскликнула миссис Чик, спеша предупредить отказ. - Я никогда этого не думала. Мистер Домби с досадой посмотрел на нее.
