Только тут я заметил, что Конь, совершая свои подвиги, успел еще и обмочиться.
Глава 9
Конь смущенно топтался посреди комнаты, не зная, что ему делать. Смятение и растерянность на его лице в другой ситуации вызвали бы улыбку, так же, как и его мокрые штаны, но сейчас нам всем было не до смеха. Обух повторил:
– Ничего, Конь, ты не виноват, – я даже уловил в его голосе почти человеческие нотки, – ты скажи, ты это… Слышь, Конь, ты хоть что-то помнишь?
– Не, Обух… Помню, подошли к дверям… Ну, к хате Неспящего… Брюхо что-то еще сказал… А, сказал – ты, грит, молчи, я, грит, все буду за двоих говорить… Постучал потом… А больше ничего не было… И вот Тощий собакой стал – чего это?
– Собакой? – переспросил Обух.
– Это колдовство, Конь, – подал я голос, – Неспящий тебя заколдовал.
– Ты иди, Конь, переоденься, – все тем же заботливым тоном произнес атаман, – иди, отдохни. И вы, двое, тоже идите. Хотя нет, ты, Пуд, позови мне Крысюка и Кувшина, а ты останься у дверей. Да не здесь, дурак, а с той стороны… У дверей…
Когда все вышли и в зале остались только я и Обух, атаман наконец обратился ко мне:
– Что это за бодяга про то, что Тощий стал собакой?
– Да бредит он, ты ж видишь, что с ним Неспящий сделал.
– А чем ты его расколдовал? Я углядел, ты в граблях что-то держал. Чего там у тебя?
Признаваться, что я взял что-то из дома Тощего, мне было нельзя, это ясно. Поэтому я уклончиво ответил:
– Это уже по моей части, Обух. Нет, если ты хочешь, я, конечно, расскажу. Рассказывать?
– Не надо, – правильно, атаман, тебе этого не надо, – мне твоя чернокнижная тарабарщина без надобности. Ты мне простыми словами можешь сказать, что Неспящий затевает?
Ничего себе вопрос… Он же мне сам говорил, что с Неспящим договорится… Но напоминать Обуху о нашем ночном разговоре я посчитал неудобным – атаман сейчас и так на взводе, зачем его злить?
– Я так думаю, что даже сам Гангмар не знает, что у старого пьяницы сейчас творится в голове. Но то, что он опасен, ты сам видишь.
– Вижу, – согласился Обух, – что, Хромой, небось хочешь мне напомнить наш разговор? Хо-очешь… Так вот – ничего не изменилось. А Неспящего я прижму. Точно говорю – прижму. Так что у тебя за штучка в руках-то была? А ну, покажи.
Надо же, не забыл. Делать нечего, я продемонстрировал Обуху камушки, вся магия в них, по-моему, исчезла – Конь оказался очень восприимчивым, вероятно поэтому и остался жив. Неспящий решил использовать его в качестве посланника. Кстати, мне только сейчас пришло в голову – колдун вполне мог прикончить обоих присланных к нему громил, но все-таки оставил Коня в живых… Посчитал, что для него не важно, сколько у него противников – одним больше, одним меньше? Или подумал, что важнее припугнуть Обуха?
Пока я размышлял над этим, атаман разглядывал мои трофеи. Я набрался наглости и спросил:
– Хочешь купить, ваша светлость?
– А пошел бы ты к Гангмару со своей колдовской рухлядью… Что я тебе – Мясник, амулеты на себя навешивать? Не по закону это…
Вспомнив Мясника, он невольно нахмурился. Скорее всего, мы с ним подумали сейчас одно и то же – очень важно, чтобы Мясник и Неспящий не смогли встретиться. Тут в дверь тихонько постучали – наверное, явились Крысюк с Кувшином.
– Ладно, – решил наконец Обух, – ступай, Хромой.
Я только и ждал его разрешения. Мне вообще не хотелось бы здесь появляться. Поэтому я сразу же поспешил удалиться. Мне многое предстояло обдумать – ситуация складывалась очень серьезная. Все выходило совсем не так, как замышлял Обух. Неспящий не пошел под него. Мясник, очевидно, попытается стать официальным приемником тестя… А он и в самом деле мог быть даже более опасным, чем Тощий… Прежде, когда он действовал в тени тестя, его принимали за обычного громилу, ну, может, более ловкого и удачливого, чем другие – не более. Однако Мясник – очень неглупый парень и вполне может оказаться куда способнее, чем Тощий.
С этим грустными мыслями я зашагал к своей лавке. Было еще довольно рано, а более спокойного места, чем моя лавка, я не найду. Там можно спокойно посидеть и все взвесить. Пока прямой опасности, кажется, нет – если Мясник с Неспящим станут действовать, начнут они не с меня. Но в случае чего придется валить из города…
Недалеко от входа в мою лавку я еще издали заметил большую толпу. Над головами зевак поблескивали шлемы стражи и сталь алебардных лезвий… Что-то произошло. Я подошел поближе и прислушался к разговорам в толпе – вроде речь шла о том, что здесь кого-то убили. Тут стражники стали расталкивать зевак, требуя освободить улицу и дать проход. На скрещенных алебардах они несли накрытое тряпкой тело. Возглавлял шествие мой знакомый, можно даже сказать, мой приятель – сержант стражи Коль Токит по кличке Лысый.
– Хромой, – окликнул он меня, – хоть ты-то что-нибудь видел?
– Нет, Коль, меня в лавке не было, к клиенту ходил. Видишь, только сейчас возвращаюсь. А что было- то?
Сержант только махнул рукой:
– Оборванца какого-то зарезали. Ну, покойник-то ладно, шваль. Такие пусть хоть все друг дружку перережут, только воздух чище станет. Но ведь средь бела дня! Средь беда дня! Под носом у наших! – он
