оттуда приехали, сэр? — спросил он. — Сам-то я никогда в Ирландии не бывал…», — но как раз в эту минуту ко мне обратился лорд Уинчелси[333], и этот человек отошел в сторону. Уходя, я опять его увидел и тут только вспомнил, что это рябой Ведо[334], и подойдя к нему, принес свои извинения, сославшись на то, что голова моя была забита одним делом, о котором я должен был переговорить с лордом Уинчелси, после чего я осведомился о здоровье его жены и таким образом все сошло гладко. Он спросил, где я живу, потому что хочет заручиться моей поддержкой в Ирландии, похлопотать, что ли, о ком-то перед кем-то, не знаю точно, что именно. После церкви я опять побывал при дворе, где сэр Эдмунд Бэкон[335] сообщил мне весьма неблагоприятные новости из Испании[336], о которых вы услышите еще до получения этого письма. Как стало известно, мы потерпели там полное поражение, и было странно наблюдать, как за каких-нибудь два часа у всех при дворе изменилось выражение лица. Леди Маунтджой увезла меня к себе обедать, но я не стал там засиживаться и рано возвратился домой, а сейчас я уже в постели, потому что писать своим МД всегда следует в постели, так уж положено. Мистер Уайт и мистер Ред, не будьте толстокожи, пишите маленьким МД, лишь на спинке лежа; а вот Брауну и Блэку я другой совет даю, чтобы они МД писали, лежа только на боку; мистер Оук и мистер Уиллоу, навострите ушки, вы должны МД писать, привалясь к подушке. — Что такое? мне кажется, как будто пахнет горелым; что бы это могло быть? впрочем, ничего удивительного: в этом доме чем только не воняет. Я собираюсь в четверг съехать отсюда и поселиться через дорогу. Пожалуй, мне все же придется встать и проверить камин, потому что запах усиливается; подождите минутку. — Я встал и осмотрел свою комнату, но ничего не обнаружил, кроме мыши, которая забралась погреться за каминную решетку и которую мне не удалось поймать. Никакого запаха гари я там не почувствовал, а вот теперь в спальне слышу его опять. Возможно, я подпалил шерстяную занавеску, только и всего, а я и не сообразил. Нынче вечером Престо какой-то удивительно бестолковый, не правда ли? — Да, в самом деле. — А что, если я проснусь и увижу, что дом горит. Ладно, так и быть, рискну все же заснуть, спокойной ночи.
25. Послушайте, юные дамы, если я буду писать вам так же помногу, как в прошедшие дни, то каким образом уместятся тогда на этом листе записи за две недели, да еще и ответ на ваше письмо? Вы, конечно, не даете себе труда над этим задуматься и преспокойно позволяете простаку Престо продолжать в том же духе. Желаю вам веселого Рождества и еще много-много таких же праздников, но только вместе с бедным Престо и в каком-нибудь славном уголке. Сегодня около восьми утра я был уже в церкви, принял причастие и к десяти возвратился домой, а потом в два явился ко двору, потому что нынче день орденской Цепи, то есть день, когда рыцари ордена Подвязки надевают свои цепи[337]; но королева так долго причащалась, что я, не дождавшись, отправился восвояси и пообедал со своим соседом Фордом, ведь в этот день все обедают дома. Любопытно, что этот праздник отмечают чуть ли не в каждом доме по всей Англии, или, по крайней мере, повсюду, где есть хотя бы немного мяса; очень славный обычай. — Вот вам забавный каламбур: один малый, проживающий неподалеку отсюда и притязающий на то, что он излечивает малярию, написал на своей вывеске «Мулярия»; какой-то джентльмен, глядя на эту вывеску, осведомился: «Любопытно, как же этот мул лечит?»; «Не знаю, — ответил я, — но такой грамотей навряд ли чудодей». Не правда ли, превосходно. К слову сказать, а спросили ли вы у епископа насчет каламбура по поводу брата Стоуэла. Цап! Ну что, вот я вас и поймал, юные дамы? Теперь вы начнете притворяться, будто спрашивали насчет дурацких каламбуров, да еще к тому же латинских? Нет, вы, конечно, раскусили меня и не стали спрашивать у епископа. Впрочем, вы ведь глупышка и, наверно, спросили. — Нынче я опять встретил во дворце Ведо; на этот раз он был при шпаге; быть может, он разорился, продал свою лавку и купил офицерскую должность? я его, однако, не спрашивал. Признаться, я не уверен, что его зовут Ведо, но что слугу Парвисола зовут Ведел, это я знаю точно. Из-за последних неблагоприятных известий банковские акции, без сомнения, упадут, как это уже произошло с селедочными[338], хотя всего лишь два дня тому назад я сумел бы заработать на своей сделке 12 фунтов. Тем не менее я не собираюсь их продавать, потому что со временем они вновь подымутся. Как ни странно, но лорд Питерборо предсказал это поражение как-то вечером у мистера Гарли при мне еще два месяца тому назад. Он утверждал, что мы должны быть готовы к тому, что Стэнхоп потеряет Испанию еще до Рождества, он-де ручается за это головой, и высказал нам свои соображения; и хотя мистер Гарли доказывал противоположное, тот упорно твердил свое. Нынче утром я рассказал об этом при дворе лорду Энглси, и стоявший рядом джентльмен подтвердил, что и он слышал, как лорд Питерборо это говорил. Видно, не зря мудрость гласит, что дурной язык может накликать беду. И еще есть старинная поговорка: однажды угадал я в самый раз, чем заслужил доверие тотчас, с тех пор я трижды подрывал кредит, но это мне нисколько не вредит. Нет, нет, сударыни, это печалит только вас, а не меня.
26. Клянусь сатаной! рождественские подарки слугам вконец меня разорят! В кофейне эти прощелыги вздумали просить теперь больше обычного, и каждый дает им по кроне, так что и я, к стыду своему, дал столько же, не считая множества полукрон, розданных привратникам вельмож. Сегодня я добрался до Сити водою и пообедал не больше и не меньше, как с самим типографом лондонского Сити[339]. Мы с ним довольно близко сошлись, тому есть некоторые причины, о коих вы узнаете только, когда мы увидимся; к несчастью, на обратном пути дождь настиг меня на расстоянии двенадцати пенни от дома. Я наведался также к мистеру Гарли, но не застал его и при этом потерял еще полкроны на рождественских чаевых его привратнику, после чего доехал до кофейни, где и проторчал из-за дождя до девяти. Нынче пришло два письма — от архиепископа Дублинского и от мистера Берниджа[340]; последний прислал мне жалостное описание кончины леди Шелберн и поведал о своих неудачах; он не прочь стать капитаном, и я помогу ему, если сумею.
27. Утро. Я уже договорился было о том, чтобы переехать завтра на другую квартиру, как раз через дорогу, а бесстыжий пес хозяин взял и сдал ее вчера кому-то другому. Я, правда, не вручил ему задатка, так что он, разумеется, волен был так поступить; Патрик уговаривал меня дать задаток, чтобы связать его обязательством, а я отказался. И вот теперь мне предстоит рыскать по городу в поисках какого-нибудь нового жилья. Можете ли вы припомнить такую же мягкую зиму в Англии? У нас не было еще и двух морозных дней; впрочем, она с избытком возмещает это дождями: за шесть недель хоть бы три погожих дня. Поверите ли, прошлой ночью я видел МД во сне, но только сон был до того путанный, что я не сумею его рассказать. Я познакомил Форда с Льюисом, и мы вместе пообедали, а позже я наведался кое к кому из соседей в надежде провести с ними рождественский вечер, но никого не застал дома; все куда-то ушли, чтобы веселиться с другими. Я не раз замечал, что по праздникам обычно никого нет дома: и где их черт носит? Одним словом, мне не оставалось ничего другого, как отправиться в кофейню, где я провел часок с мистером Аддисоном; под конец он вспомнил, что должен передать мне два письма, на которые я не смогу ответить ни сегодня вечером, ни завтра. Да, смею вас уверить, юные дамы, вам не стоит на это рассчитывать. У меня других дел предостаточно, и некогда отвечать непослушным девчонкам; ведь как справедливо говорит старая поговорка: писать ответ МД не смей, пока не минет десять дней; поговорка получилась не ахти какая.
28. Сэр Томас Ханмер прислал мне нынче приглашение отобедать с ним; в числе гостей был также прославленный доктор Смолридж[341]; мы просидели до шести, а теперь я уже возвратился домой в свою новую квартиру на Сент-Олбенс-стрит[342], за которую плачу ровно столько же, сколько и за прежнюю — восемь шиллингов в неделю за комнату на втором этаже, однако могу при этом пользоваться гостиной для приема знатных посетителей, и сейчас я уже лежу на своей новой кровати.
29. Сэр Эндрю Фаунтейн очень тяжело хворал всю эту неделю и нынче рано утром послал за мной, чтобы я прочитал над ним молитвы, к чему, как вам известно, прибегают только в самом крайнем случае. Придя к нему, я увидел, что доктора и все окружающие отчаялись ему помочь. Я прочитал молитвы и выяснил, что он уже отдал все необходимые распоряжения, а когда от него вышел, сиделка спросила меня, верю ли я, что он выживет, ведь доктора уже не надеются. Я сказал, что верю, ибо, сколько я мог заметить, жизненные силы в нем не иссякли, а это впечатление, как я имел случай убедиться, редко бывает ошибочным (я подметил это у драгоценной бедняжки Стеллы, когда она болела много лет тому
