Дневник для Стеллы

них избавиться. Что-что? По-моему, я ничего такого не писал. Что я там говорил восьмого декабря? Не поленитесь-ка перечесть и убедиться, говорил ли я что-нибудь подобное. Весьма рад тому, что миссис Стоит выздоровела, право же, от души рад. А что касается кончины младенцев вашей Долли Мэнли и епископа Клойнского, то я нисколько этим не огорчен, а сочувствие выразил им лишь из вежливости и только. Да, да, сэр Джордж Сент-Джордж[761] действительно почил, так что рыдайте, мадам Дингли. Декану я уже написал. Как вижу, наш Раймонд вот-вот разбогатеет и все от зуда к зодческим затеям. Желаю, чтобы все, что он получил, помогло ему избавиться от долгов. Подумаешь, да у меня в камине огонь полыхает молнией; это, правда, обходится мне в двенадцать пенсов в неделю. К вашему сведению, мадам, я обзавелся четырьмя новыми ночными колпаками, они очень красивые и как раз впору мне и не из муслина, а из полосатого батиста; теперь Патрику незачем чинить старые, я просто отдал их ему. Стелла вырвала это слово чуть не с кончика пера у Дингли — избавился ли Престо от своей простуды? Так ведь здесь от нее чуть не все перемерли; во всяком случае, у меня никогда еще такого не бывало: она продолжалась пять недель. Надеюсь, Ли уже добрался до ваших краев и привез эту злополучную посылку. Понравился ли вам напильничек из слоновой кости? Стелла недовольна им? Тогда я раздобуду для нее что-нибудь получше. А чем плох передник? Чует мое сердце, что денег за него мне не видать; но поручения я выполнил, и все опять обстоит прекрасно. Какая там еще ссора с сэром Джоном Уолтером? Да мы не обменялись с ним ни единым бранным словом, просто он проехался на мой счет после того, как я ушел, а лорд-хранитель печати и лорд-казначей потом донимали меня целую неделю и получали от этого удовольствие — еще бы, такое важное событие. Вигам в их положении остается только либо пустить все свое имущество с молотка, либо повеситься, потому что мир всенепременно будет заключен. Лорд-казначей сказал мне, что Конноли отбыл в Ганновер. Ваш ректор изрядный вертопрах. А вот Стелла очень хорошая девочка, она не сердится, когда я поправляю ее ошибки в правописании; в этом письме, кстати, я не обнаружил ни одной. Вы чувствуете себя лучше, хвала всевышнему; я теперь еще больше надеюсь на то, что все ваши недуги со временем пройдут. А, может быть, вас просто мучил страх перед возможными мучениями? Не обращайте внимания на всякого рода россказни; я уже слышал об этом раз пятьсот. Как вы там пишете: «возмущения убытков»? святая простота (я имею в виду Дингли), не «возмущения», а «возмещения»; впрочем, это трудное слово, так что я охотно вам его прощаю. Отчет для Дингли я привел в своем последнем письме, вот разве только забыл упомянуть семь пенсов, в которые вам обошелся обед Кэтрин. Надеюсь, вас угощали бифштексами. Весной я непременно зайду отведать их, и тетушке Стоит придется угостить меня еще и кофием или зеленым чаем, потому что дешевого черного чая я не пью. Что касается памфлета, то в четвертом издании есть кое-какие добавления, а пятое — было выпущено в четырех тысячах экземпляров более мелким шрифтом и ценой в шесть пенсов. Да, я получил от Парвисола вексель на двадцать фунтов, ну и что из того? Ешьте, пожалуйста, ларакорские яблоки, прошу вас, и не вздумайте их хранить, а лучше напишите мне, каковы они на вкус. Получили ли вы вексель Тука, вложенный в мое последнее письмо? Ну вот, я, кажется, ответил на все вопросы. Рассказать, как я это делаю: кладу ваше письмо перед собой, перечитываю листок за листком и отвечаю по порядку, на что считаю нужным, и так далее, и так далее. Да, когда я думал, что все мы погибли, то решил скрыться отсюда месяцев на шесть, с тем чтобы потом потихоньку перебраться в Ларакор, и у меня тысячу раз вертелись на языке две строки из Шекспира, которые произносит кардинал Вулси

Больной старик, державной смутой сломлен,
Пришел, чтоб упокоить здесь свой прах[762].

Я вас обманул, исписав все поля, вы уж меня извините, — сам не заметил, как это получилось, просто писал все шире и шире, точь-в- точь, как Стелла. Дурочки, да ведь она пишет вот так, вот так, этаким манером, буковки мелкие, как яички, по пенни за пару. — Ну вот, опять стали вертеться на языке эти слова: «Больной старик…»; теперь мне от них до завтрашнего дня не избавиться. — Герцог Мальборо говорит, что он ничего так сейчас не желает, как придумать какой-нибудь способ умилостивить доктора Свифта; он заблуждается, самые беспощадные памфлеты против него были написаны не мной[763]. Господин секретарь знает об этом со слов одного из приятелей герцога. Я, разумеется, не стану попирать его теперь, когда он низложен; хоть я и питаю к нему неприязнь, однако полное его отстранение не одобряю. — Нынче утром ко мне пожаловал Бернидж; он все приводил какие-то жалкие оправдания своего столь долгого отсутствия, но меня это нисколько не трогает. Принц Евгений не обедал в воскресенье с герцогом Мальборо, но зато посетил вчера вечером ассамблею у леди Бетти Джермейн, где собралось множество дам, жаждавших его лицезреть. Мы с мистером Льюисом обедали нынче у нашего близкого приятеля. Утром я пошел повидаться с герцогом Ормондом, который назначил мне встречу на час дня в Кокпите, но так его и не дождался; я посидел некоторое время с герцогиней. Положение дел не кажется нам пока таким уж обнадеживающим. Домой я возвратился рано и намерен сейчас заняться делами: сесть кое-что написать.

9. Прошлой ночью я улегся спать только в начале третьего, но еще не было и трех, как меня разбудил какой-то шум: мне, показалось, что кто-то пытается открыть окно. Некоторое время я лежал, не шевелясь, думая, что это мне только почудилось, но так как шум продолжался, я встал и подошел к окну, после чего все затихло; не успел я однако снова лечь, как шум возобновился, и притом с еще большей настойчивостью; тогда я опять поднялся, стал звать на помощь и зажег свечу: оказалось, что грабители уже успели приподнять оконную раму на целый ярд. Под моими окнами выступают большие навесы и, хотя моя квартира этажом выше их, если бы воры догадались на них взобраться, то очутились бы почти вровень с моим окном. Мы обнаружили потом их следы и осколки разбитого стекла. Стражники сказали нам сегодня, что видели их, но поймать не могли, потому что как раз в это время преследовали неподалеку отсюда других негодяев, которым удалось ограбить дом на Саффолк-стрит, через одну улицу от нас. Говорят, будто это все — моряки, уволенные недавно со службы. Я пошел разбудить слугу, но обнаружил, что его кровать пуста; судя по всему, он частенько ночует в другом месте. Нынче утром я объявил ему, что считаю его соучастником грабителей. Он — отъявленный пройдоха, и я прогоню его в ту же минуту, как приеду в Ирландию. После этого происшествия я сегодня же установил перед каждым окном моей столовой и спальни двойные железные решетки, а кошелек засунул в нитяный чулок, который спрятал между своим изголовьем и стенной панелью. Мы с Льюисом обедали нынче у одного нашего старого приятеля-шотландца, который пригласил кроме нас герцога Дугласа [764] и еще нескольких шотландцев.

10. Сегодня, как вам известно, день нашего Общества, однако герцог Ормонд не мог присутствовать, потому что обедал с принцем Евгением. Мне пришлось пожертвовать гинею в пользу поэта, сочинившего стихотворение про обезьян[765], приспособив эту историю применительно к герцогу Мальборо; все остальные уплатили по две, кроме обоих лекарей[766], последовавших моему примеру. Признаться, мне не по душе этот обычай, и я не дам больше ни единого пенса. Вечер я провел у лорда Мэшема, куда пришел и лорд- казначей. Мне не нравится выражение его лица и не нравится нынешнее положение вещей. Одним словом, как говорится в одной старинной поговорке: не видать нам прочной власти и покоя, покамест Сомерсеты вхожи в королевские покои.

11. Мы с мистером Льюисом обедали нынче у канцлера казначейства[767], у него самый изысканный стол из всех известных мне в Лондоне; после этого я до восьми вечера при свете луны вволю нагулялся по парку, чтобы немного утрясти все съеденное и выпитое за обедом, а потом отправился вместе с Фордом ужинать к мистеру Домвилю, где я просидел до полуночи. Нынче мне сказали под большим секретом, что герцог Сомерсет будет скоро смещен и что это уже решено бесповоротно. Но, что прикажете делать с герцогиней? Говорят, будто герцог, в случае, если его отстранят, в отместку заставит ее покинуть королеву. Именно из-за боязни таких последствий дело все еще на том же месте. Ба, да ведь Льюис вручил мне нынче письмо от МД № 25. О господи, вот уж никак не ожидал получить его в эти две недели, право же, вы, надобно признать, ведете себя в высшей степени похвально, и все-таки я не стану на него отвечать, потому что завтра намерен отправить это; разве лишь насчет возможного ареста типографа[768]; меня это нисколько не беспокоит, тут все надежно. И вообще я ничего не боюсь, если только не произойдет смены кабинета, а такая опасность, надеюсь, уже миновала. Но, как бы там ни было, я окажусь в Ирландии до таких перемен; если бы даже замыслы вигов и осуществились, то это едва ли произойдет до окончания сессии парламента. Мадам Стелла, надеюсь, Ли