— Заедем туда ночевать? — спросил он, оборачиваясь на друзей. Клубочек на сей раз ничего не подсказывал — остановился и лежал себе тихонько, ожидая решения.
Муромец почесал в затылке.
— С одной стороны, вроде бы надо, — рассудительно сказал он. — Мне что-то не больно хочется опять под небом спать. И кто из вас забыл, что шатер с собой взять надо? А с другой — не нравится мне здесь.
— И мне, — поддержал Подосён. — Что-то оттуда вроде бы мертвечиной попахивает.
Ратибор принюхался. Он, конечно, не обладал волчьим чутьем, но трупная вонь, шедшая со стороны деревни, слабо чувствовалась даже его носом.
— Тем более, — решил Ратибор, — надо заехать и выяснить, что там такое творится.
Леший нагнулся, подставил ладонь — клубочек подскочил и удобно улегся в его руке.
Всадники въехали в странную деревню. Везде тишина и запустение. Ни кошки, ни собаки, ни петуха на плетне. Ратибор спешился и осторожно подошел к калитке ближайшей избы. Калитка была закрыта изнутри на палочку. Новгородец, перегнувшись через плетень, выдернул нехитрый запор и вошел во двор.
Дверь избы поскрипывала на петлях. Внутри было темно и уже вполне ощутимо попахивало мертвечиной. У Ратибор исчезли всякие сомнения, что именно он увидит. Трупы.
В этом доме их было сразу три. Причем лежали они здесь уже настолько давно, что только по немногим сохранившимся чертам можно было догадаться, что это останки хозяина дома, его жены и, судя по всему, сына. И тела были попорчены не только временем и жаркой погодой, но и чьими-то зубами. Само по себе это неудивительно — раз во всей деревне ни единой живой души, почему бы собакам не погрызть дармового мяса? Но все же по спине Ратибора прошел холодок от нехорошего предчувствия.
«А вдруг они все померли от чумы или еще чего?» — неожиданно спохватился новгородец. Сразу вспотел от страха и поспешно забормотал заговор от заразы.
Илья тем временем успел заглянуть еще в две избы. Там было то же самое — все жители давно мертвы.
— Нехорошо все это, — сказал Илья, поведав об увиденном. — Давайте сожжем здесь все, что ли? Хоть костер погребальный будет этим бедолагам.
Подосён немедленно принялся рыться в мешках, ища огниво.
— Не сейчас, — нетерпеливо отмахнулся Ратибор. — Устроим лагерь где-нибудь подальше, а в ближайшем поселении расскажем. Пусть они приходят и устраивают здесь все что хотят — хоть костер, хоть ярмарку. А у нас времени нет. Солнце уже село, а завтра рано вставать.
И в этот самый момент из ближайшего дома послышался шум, странный скрежет, а потом… явственный звук негромких шагов! Путники встали спиной к спине, настороженно вглядываясь в темноту дверного проема.
Шаги приблизились, и на крыльцо заброшенной избы вышел человек. Вернее, только издали могло показаться, что это человек. Вблизи же любой бы с уверенностью сказал — труп. Вернее, упырь.
Только что это жуткое существо смирно лежало на полу избы и было мертвым мужиком. Теперь же оно встало на ноги (хотя и нетвердо на них держалось). Глаз у упыря давно уже не было, но тем не менее он безошибочно повернул голову в сторону богатырей и неторопливо спустился с крыльца.
Когда к Ратибору вернулась способность нормально соображать, он обнаружил, что уже сидит в седле.
— Скорее отсюда! — срывающимся голосом крикнул Леший.
И было отчего испугаться. Упырь ведь мертвый, его сколько мечом ни руби, второй раз не умрет. Конечно, серебро, хороший булат или же осиновый кол валят его сразу и навсегда, а втроем богатыри смогли бы просто рассечь восставшего покойника на мелкие кусочки, но…
Упырь во дворе издал хриплый вой, и ему откликнулись десятки таких же голосов. Двери распахивались, и из домов выходили упыри. Мертвая деревня не желала отпускать живых, неосторожно в нее забредших.
Когда всадникам оставалось всего с десяток шагов (человеческих, конечно, не лошадиных) до околицы, за которой простиралась ровная дорога, улицу перед ними преградили сразу четыре упыря. Лошади шарахнулись от них, едва не вышвырнув людей из седел.
Муромец обрушил палицу на голову ближайшего упыря. Противно хрустнуло, гнилой череп разлетелся ошметками, но проклятый нежить продолжал стоять, только из горла его донеслось нечленораздельное бульканье. Ратибор крутанул мечом, отрубив наседавшему на него покойнику сразу обе руки. Упырь отпрянул, взвыл и снова полез вперед, щелкая зубами.
— Леший! — заорал Муромец, махая палицей, словно мельница крыльями. — Ты же волхв! Колдани что-нибудь!
Это было легче сказать, чем сделать. Для волшебства нужна сосредоточенность, а откуда ей взяться в разгаре боя?
Внезапно упыри зашипели и начали медленно отходить. А между ними и Ратибором с Ильей оказался Подосён. В руке юный оборотень держал дрын от забора, и дрын этот горел ярким пламенем.
Больше всего на свете нежить боится, конечно, серебра. А после него больше всего боятся упыри огня. Ни за что не подойдут они к костру близко, разве что очень голодны. Это Ратибор, конечно, помнил с детства, но сейчас у него не было времени что-либо зажигать. А вот у Подосёна это время нашлось. Пользуясь тем, что старшие товарищи держат нежить на расстоянии, он добыл-таки огниво из мешка и поджег первое, что под руку попалось.
Разогнав противников с улицы, богатыри подхлестнули коней и ринулись прочь из деревни. Вслед им несся топот множества ног, перемежаемый завываниями. Упыри никогда не расставались с добычей так легко.
— Долго мы не проскачем, — выдохнул Муромец. — Лошади устали за день, еще немного — и свалятся. Нужно искать укрытие.
— Что? — повернул к нему голову Ратибор. — Ты хоть понял, что говоришь? Их же там не меньше трех десятков! Мы не сдюжим!
— Если одними мечами отбиваться будем, тогда конечно, — скачка не отбила у Ильи ни связности речи, ни способности долго и упорно спорить. — Но сейчас мы уже оторвались. Остановимся где-нибудь на холме, тогда у тебя время будет поколдовать.
Это был резонный довод, и Ратибор согласился. Когда лошади начали хрипеть, богатыри свернули с дороги и въехали на возвышавшийся неподалеку холм.
Втроем быстро выдрали траву, образовав защитный круг. Леший сильно сомневался, что он поможет против упыря, но пока и так сойдет. Стало уже совсем темно, и пришлось наскоро развести небольшой костерок, чтобы Ратибор смог пролистать книгу в поисках подходящего заклятья.
На дороге показалось несколько темных силуэтов. Упыри шли медленным шагом, глядя в пустоту. Их лица ничего не выражали, как и обычно, но сразу было ясно, что мертвяки предвкушают добычу. Единственное утешение — что людей намного меньше, и упыри наверняка передерутся из-за мяса. Они ведь стаей ходят только потому, что за одной добычей гонятся. Тьфу, ну и глупость сморозил! Когда упыри драться станут, от богатырей как раз только мясо и останется. Тоже мне утешение…
— Ну же! — торопил Подосён. — Вон они! Сейчас сюда придут!
— Нашел! — Ратибор вскочил, держа книгу перед собой, и прочел размеренным голосом несколько непонятных слов.
По кругу выдранной травы пробежало пламя. Оно замкнулось, и вскоре вокруг лагеря уже стояла невысокая — по колено — огненная стена. Стало жарко. У Муромца затлели сзади штаны. Он поспешно отодвинулся так, чтобы быть как раз посередине между двумя огнями — костром и волшебной стеной.
Мертвецы тем временем окружили холм. В свете костра их пустые глазницы почему-то отсвечивали нехорошим зеленым светом. Упыри щелкали зубами, тянули к такой близкой добыче руки, но подойти к огню не решались.
— Теперь главное — рассвета дождаться, — устало произнес Ратибор, садясь на землю. — Как солнышко встанет — тут же упыри поганые попадают и до заката лежать будут. А день на солнце — для упыря верная погибель. Сгнивают дочиста.
