— Следовательно, мне надо заработать столько, чтобы я мог заплатить за поездку из Чикаго в Денвер, и не только за себя, но и за Снеговика.
— Прошу вас, не беспокойтесь об этом. Издержки покроются из общего капитала.
— Но ведь он исчисляется нулями?..
— Примите в виде аванса сумму, необходимую на проезд и пропитание.
— Невозможно!.. Я дал обещание не принимать ничего ни под видом подарка, ни займа…
— Как же быть?.. Время идет… боюсь, не поздно ли уже.
— Поезжайте вперед, а я со своим слугой догоню вас.
— Без вас я не поеду.
Во время разговора Бессребреник вынул записную книжку и начал что-то писать.
— Вы позволите? — спросил он у своей собеседницы, смотревшей на него с недоумением.
— Конечно! Продолжайте.
Он писал, не отрываясь, с полчаса и вздохнул с облегчением, когда закончил.
— Можно узнать, в чем дело? — спросила миссис Клавдия, любопытная, как все женщины.
— Телеграмма в «Нью-Йорк Геральд», корреспондентом которой я являюсь.
— Она даст вам возможность заплатить за проезд?
— Надеюсь… Но прежде всего надо ее отправить.
— Кто-нибудь из моей прислуги легко справится с этим. Хорошо?
— Нет.
— Опять не понимаю.
— Вы платите вашим людям, стало быть, я не могу пользоваться их услугами… Я ничего не могу принять даром… даже четверти часа чужого времени.
— Вы начинаете приводить меня в отчаяние.
— Какое жалованье получает ваш слуга?
— Сорок долларов в месяц.
— Стало быть, в день доллар и… Позвольте мне перевести на французский счет…
— Для чего вам все это? — Миссис Клавдия начинала терять терпение.
— Вот для чего: ваш слуга получает в сутки шесть франков шестьдесят сантимов, то есть в час около двадцати восьми сантимов… Предположим, что ему нужно полчаса, чтобы сходить на телеграф; стало быть, я должен уплатить ему пятнадцать сантимов, то есть три су.
— Ну, а дальше?
— Этих трех су у меня нет и не может быть; недаром я джентльмен «Без гроша в кармане».
Несмотря на серьезность положения, миссис Клавдия не могла удержаться от смеха.
— В самом деле, очень забавно; но как вы думаете: в конце концов не станет ли это неудобным? — спросила она.
— Не знаю… может быть.
— Что вы намереваетесь делать?
— Сам отнесу телеграмму…
— Могу я знать ее содержание?
— Извольте. Это подробное сообщение о вашем черном обеде, оригинальной выдумке миллионерши и хорошенькой женщины…
— Миллионерши уже нет!..
— Но хорошенькая женщина стала еще прелестнее.
— За отсутствием мелочи вы богаты любезностями.
— Всегда к вашим услугам.
— Бегите же на телеграф!.. Разве вы забыли, что моя нефть, мой завод, мой город — все горит.
Джентльмен побежал на телеграф и по дороге встретил Пифа и Пафа со Снеговиком, пьяным, как всамделишный ковбой, проглотивший пинту «Сока тарантула».
Троица пустилась вдогонку за джентльменом, словно тот пытался скрыться от них. Остановились у телеграфа.
Депеша немедленно была отправлена в Нью-Йорк, и час спустя Бессребреник, благодаря американской четкости, уже получил плату за свою первую статью.
Прежде чем вернуться к миссис Клавдии, он зашел взять билет на поезд для себя и Снеговика.
Его спутница была уже готова. В путь она отправлялась по-американски, намереваясь купить дорогой все, что понадобится. Два ручных чемоданчика, плед, непромокаемый плащ, зонт — вот и все, что составляло ее багаж.
Бессребреник передал чемоданы негру, сам взял плед с плащом и предложил руку миссис Клавдии.
Пиф и Паф не отставали от них.
Между Чикаго и Денвером нет недостатка в путях сообщения. Всего насчитывается до пяти железнодорожных компаний, наперебой пускающих в ход рекламу, восхваляя удобства, комфорт и быстроту своих поездов. Но если поезда в действительности прекрасны, то самый путь ужасен; в этом отношении ни одна из пяти конкурирующих дорог ни в чем не может похвастаться перед другими.
Пиф и Паф, поддерживая Снеговика, усадили его благополучно между собой в том же вагоне, где поместились Бессребреник и миссис Клавдия.
До Денвера было тридцать часов пути. Выехали рано. Снеговик спал, как тюлень; Пиф и Паф жевали табак, разгуливая по всему поезду; Бессребреник и миссис Клавдия разговаривали, мечтали, делали заметки и спали. Проехали несколько городов и достигли, наконец, штата Небраска, одного из самых бесплодных во всех Соединенных Штатах и занятого большей частью так называемыми «негодными землями». Нельзя придумать названия, более подходящего для этих необозримых пустынных равнин, где не видно никакой другой растительности, кроме шалфея, сильный запах которого разносится в воздухе. Кругом ни дерева, ни холма, ни хижины, лишь группки индейцев нарушают иногда монотонность пустыни.
Поезд шел вдоль Платт-Ривера; заросли шалфея исчезли и стали попадаться люди, стада, фермы.
Цивилизация завоевала эти необозримые пространства и преобразила их там, где двадцать лет назад кочевали краснокожие и бродили бизоны, пасутся бесчисленные стада быков, баранов и лошадей. Бизоны уже почти исчезли — осталась всего сотня голов. Закон взял их под свое покровительство, поместив в Иеллоустонском парке.
Индейцы тоже близки к исчезновению. Неумеренное употребление водки и болезни, занесенные белыми, действуют на них губительно.
В Небраске с особенной ясностью видна работа, преобразующая весь Американский материк с запада на восток.
Людская волна, которую ничто не сдерживает, безостановочно продвигается вперед, никогда не отступая назад, заполняя необозримые пространства между Атлантическим и Тихим океанами. На всем этом протяжении то и дело появляются местечки, быстро превращающиеся в многолюдные города.
Между этими городами, расположенными подчас на громадном расстоянии, виднеются маленькие деревянные домики, склады угля, колодцы и изредка встречаются люди.
Любопытный путешественник, заглянув в путеводитель, читает, что эта хижина, эти столбы с дощечками названы городом.
Если это заметит американец, он улыбнется и скажет:
— Вы удивлены — и совершенно справедливо… Но приезжайте сюда лет через пять-шесть и действительно увидите город с десятью, пятнадцатью, двадцатью тысячами жителей.
И это правда.
Денвер служит живым доказательством необычайно быстрого роста городов. Ему нет еще и двадцати пяти лет, а он насчитывает уже до ста сорока тысяч жителей.
В нем есть университет, биржа, несколько театров, обширные бульвары, ботанический сад, великолепные церкви, десятиэтажные дома и всюду электрическое освещение.
По мере приближения к молодой, роскошной столице штата Колорадо количество ферм и обработанных земель увеличивалось.
Скоро беспрерывно потянулись ранчо, окруженные проволочной изгородью, идущей вокруг деревянного дома и хозяйственных построек.
