Решено было тотчас же приняться за дело. Шарль, которому не раз приходилось сниматься с мели во время своих многочисленных плаваний по рекам спорной территории, был избран распорядителем этого трудного предприятия.
Прежде всего он счел нужным развести пары, что было не трудно, так как запасов топлива на судне было еще много. Кроме того, везде по берегу было много леса.
Но так как берег все же был не достаточно близко, чтобы пришвартовать корму паровой шлюпки к одному из стволов на берегу, то Шарль послал своего шкипера на спасательной лодке занести якорь, прикрепленный к надежному канату из пиассабы, немного подальше вниз по течению.
Когда это было сделано, молодой человек велел дать машине задний ход.
Винт завертелся, корпус паровой шлюпки сильно содрогается, и кажется, будто она скользит по илистой мели, которая служила ей ложем. Но нет, это только кажется.
– Вы достигли максимума давления? Не правда ли? – спрашивает Шарль механика.
– Да, а между тем мы не двигаемся с места!
– О, это только проба! Мы сейчас сделаем что-нибудь другое, остановите ход на время!
Машина разом перестала работать. Взяв второй канат, не столь толстый, но, пожалуй, не менее крепкий, Шарль прикрепляет и его к корме паровой шлюпки, а свободный конец перебрасывает на бателлао людям своего экипажа, столпившимся у правого борта.
– Пусть все люди возьмутся за этот канат, – приказывает Шарль своему рулевому, – и пусть каждый тянет изо всей силы, как только я скомандую: «Тяни! » Поняли?
– Да, сеньор, поняли!
– Дать каждому из людей по чашке тафии! Ну, готовы?
– Готовы!
Снова раздается команда: «Машина, задний ход! »… затем: «Трави канат! »… и, наконец, – «Полный ход! »…
Под влиянием общих усилий шлюпка, которую сильно гонит назад машина и тянут назад люди, начинает покачиваться, затем подается медленно-медленно, все еще опираясь на плотный слой ила.
– Смелей, ребята! Наляг дружнее! А там каждый будет пить сколько у него хватит сил! – крикнул Шарль своим людям, подбодряя их.
Возбужденные выпитой тафией и обещанием господина индейцы тянут изо всех сил; винт бешено работает, заставляя весь корпус судна дрожать, как в лихорадке. Паровая шлюпка скользит опять немного назад по илу, – и вдруг происходит страшное сотрясение, от которого Шарль падает, как подкошенный. Механик упал тоже; все люди на бателлао тоже повалились грудой один на одного, причем и сам бателлао поплыл вниз по течению.
– Канат порвался, должно быть, или якорь отлетел! – сказал Шарль, подымаясь на ноги.
– Ни то ни другое, сеньор! – восклицает радостно механик, остановив ход машины. – Мы всплыли!
– Браво! Ну, а теперь, господа, мы можем сказать, что все устраивается к лучшему в сем лучшем из миров, и нам остается только должным образом отпраздновать это счастливое событие!
Это предложение не пришлось повторять: все принялись праздновать каждый по-своему, но все с одинаковым воодушевлением.
После того как этот столь серьезный и поначалу казавшийся столь трудно разрешимым вопрос был благополучно улажен, оставался еще другой, не менее важный и серьезный, который предстояло еще решить.
Что было делать двум бразильцам, из которых теперь состоял весь экипаж их паровой шлюпки? Должны ли они попытаться своими собственными силами спуститься по Рио-Негро до Манаоса или просто добраться только до деревни Мура, где им, быть может, удастся найти несколько человек, которые согласятся отправиться с ними в Манаос?
Однако, об этом нечего было и думать: пуститься в опасное плавание при столь быстром течении по реке, загроможденной мелкими островками, мелями, плавучими стволами деревьев и плавучими травами, которые приходится поминутно устранять с дороги длинными шестами, было бы опасно вдвойне.
Уступить бразильцам часть своих людей, то есть дробить экипаж, и без того уже ослабленный, Шарль также не мог. Отдать хотя бы трех-четырех человек – значило лишить себя возможности продолжать путь. Однако молодой бразилец разрешил этот вопрос самым неожиданным для всех и самым простым способом.
– Неужели, господа, вы уже хотите покинуть нас? – сказал он улыбаясь Шарлю и его спутникам. – Что касается меня, то я чувствую себя так хорошо в вашем приятном обществе, что мне слишком трудно расстаться с вами.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Шарль, – не совсем вас понимаю.
– Я хочу сказать этим, что мое намерение не возвращаться ни в Манаос, ни даже в Мура! Что вы на это скажете, Бенто? – обратился он к молодому механику.
– Как вам угодно, сеньор Рафаэло!
– Я решил вернуться с вами, господа, назад в Боа-Виста!
– Но подумали ли вы об этом серьезно? .. – возразил Шарль. – Это будет почти невозможно, мне кажется!
– Напротив, это весьма возможно и даже весьма просто. Ваш бателлао мы возьмем на буксир, на тот самый превосходный канат из пиассабы, который уже доказал нам свою прочность. Ваши люди станут собирать топливо, и машина будет делать свое дело. Мой друг Бенто, как искусный механик, станет управлять ею, ваш шкипер возьмется быть штурвальным. Индейцы будут управлять вашим бателлао, и мы быстро подымемся вверх по Рио-Бранко, в пять-шесть дней, вместо двадцати, которые потребовались бы
