– Но вы забываете, что достать их не так-то легко: тонкие-то свешиваются с высоты пятнадцати – двадцати метров! – заметил Маркиз. – Не каждый сможет, даже будь он ловок, как обезьяна, взобраться на эти деревья толщиной с башню и совершенно лишенные нижних ветвей!
– Это вовсе не так хитро, как вы думаете, господа! Это дело всего трех-четырех секунд.
– Вы, конечно, шутите, мосье Шарль!
– Ничуть! Вот смотрите!
С этими словами молодой человек взял свое ружье, медленно вскинул его к плечу, внимательно нацелился на одну из крепких, но тонких лиан, спускавшихся с поперечных ветвей дерева из середины чудесного букета орхидей в полном цвету. Раздался резкий, короткий звук выстрела, и лиана, отсеченная пулей, словно ножом, со свистом падает прямо в пирогу, а вместе с тем с вершины дерева с шумом и оглушительным криком срывается целая стая туканов, многоцветных попугаев и тому подобное.
– Вот вам и требуемая леса, Маркиз! – говорит Шарль самым спокойным голосом, выкидывая пустой патрон.
– Поразительно! – воскликнул молодой парижанин. – Вот бы поглядел на вас наш капитан Филь-де-Фер, мой бывший ротный командир! Ловкач, нечего сказать! И у нас были лихие молодцы, но и лучшие из них – перед вами сущие младенцы!
– Вы льстите, мой друг, и преувеличиваете сложность подобного выстрела, более поразительного с виду, чем трудного на самом деле! У меня на Арагуари любой из индейцев проделал бы подобную штуку… и они считают это за сущий пустяк! .. Вам этой лианы достаточно, Хозе?
– Вполне, сеньор! Эта лиана, несмотря на то, что она так тонка и гибка, смело выдержит вес человека!
В одну минуту Хозе укрепил свою острогу на древке, а к древку привязал лиану и встал на носу пироги в классической позе заправского гарпунщика.
На лодке все хранили строжайшее молчание. Никто не шелохнулся, все знали, что пираруку – рыба весьма чуткая и недоверчивая, даже и там, где за нею обычно не охотятся.
Опытный глаз рыбака заметил впереди легкую рябь на поверхности воды и едва видимую пенистую борозду. Сильным, уверенным движением рыбак бросает вперед свою острогу, которая, просвистев в воздухе, исчезает в пенящемся водовороте, образовавшемся на том месте, где раньше едва заметно рябилась вода.
– Ну вот! – разочарованно восклицает Маркиз, полагая, что Хозе промахнулся.
Но мулат, не проронив ни слова, быстро начал сдавать лиану, свернутую на дне пироги; бамбуковое древко остроги колышется, ныряет, вертится, опять ныряет и снова появляется.
Маркиз, все более удивленный и недоумевающий, соображает, однако, что рыба, по-видимому, поймана. Но почему же Хозе не тащит ее из воды?
А Хозе, не спуская глаз со своей лесы, продолжает еще некоторое время ее травить, потом вдруг начинает ее постепенно выбирать из воды, но осторожно, без сотрясений, так, чтобы это было незаметно для рыбы, которая все время бешено бьется, выбиваясь из сил.
Несмотря на всю силу сопротивления, оказываемого рыбой, мулат все-таки ухитряется подтянуть добычу настолько, что ее можно схватить рукой.
Маркиз, с лихорадочным вниманием следящий за перипетиями этого лова, видит, что рыба на одно мгновение показывается над водой, и не в состоянии удержаться от невольного крика восторга при виде громадных размеров этого чудовища.
– Эх, черт возьми! Откуда мы возьмем багор, чтобы вытащить эту громадину?!
В этот момент рыло и голова рыбы показывается из воды, и Винкельман, не теряя ни секунды, наносит сильный удар веслом по голове и разом оглушает рыбу. Теперь остается только втянуть эту тушу на пирогу, что для силача эльзасца уже совсем не трудно, несмотря на то, что рыба весит никак не меньше пятидесяти килограммов и достигает длины около трех метров.
Пятьдесят килограммов веса! .. Три метра длины! .. Маркиз едва верит своим глазам и невольно оглашает воздух громким, торжествующим «ура! ».
Его товарищи, привыкшие к такой добыче, с улыбкой следят за его энтузиазмом, не выражая со своей стороны ни малейшего волнения.
– Нет, вы, право, удивительные люди, – обращается к ним Маркиз, – и я не знаю, чему мне больше дивиться: вашему ли равнодушию или ловкости и искусству моего милого товарища Хозе! Но могу вас уверить, что знаю десятки парижских рыболовов, которые наделали бы несравненно больше шума из-за простого пескаря! Вот чудесная-то рыбина! .. Какая красивая окраска! .. А чешуи-то… Право, не меньше лепестков артишока! Мастерский удар, милейший Хозе! Вы всадили свою острогу как раз в самые ребра, а между тем ничего не могли видеть, когда кидали острогу; вы кидали ее просто наугад!
– Что вы хотите, сеньор Маркиз, – дело привычки! – скромно отозвался мулат, приготовляя снова свое орудие ловли.
– Как? Неужели вы собираетесь продолжать эту ловлю?
– Да, нам не помешает еще одна такая рыбина. Ведь в ней будет порядочно всяких отходов, так что чистого мяса у нас останется не более тридцати килограммов! Надо пользоваться случаем: ведь как знать, будет ли и дальше такая рыба!
– А разве вы рассчитываете сохранять ее более или менее продолжительное время?
– Да, конечно!
– Я очень хотел бы знать, каким это способом; ведь у нас нет даже соли, чтобы засолить такую тушу!
– Каким способом? Да самым простейшим – копчением!
