Прежде, чем продолжать рассказ о приключениях наших друзей, «искателей хинных деревьев», не безынтересно будет немного познакомиться с этим деревом и его продуктом, столь ценным по своим лечебным качествам, снискавшим ему мировую известность.
История хины, ее описание, производство, ее разновидности и свойства, ее употребление, думаем, будут здесь весьма уместны.
Впрочем, мы будем кратки.
По-видимому, целебные свойства хины против лихорадки не были известны инкам. По крайней мере, историки, повествующие о завоевании Испанией Мексики, ни разу не упоминают о ней.
Лишь между 1635, 1636 и 1637 годами впервые заходит речь о хине.
Собственно, история открытия целебных свойств хины довольно туманна. Утверждают, будто один индеец, снедаемый ужаснейшей болотной лихорадкой, проходя лесом, не нашел ничего, чем бы утолить мучавшую его жажду, кроме полупересохшей лужи, в которой валялось вырванное с корнем молодое хинное дерево. Больной с жадностью пил эту горькую, как полынь, воду и после того оказался совершенно излечившимся от своей ужасной болезни.
Этот факт, действительный или вымышленный, имел место, как гласит предание, в вице-королевстве Квито, ныне республике Эквадор, между Куэнсою и Лохою. Как бы то ни было, коррегидор Лохи был уведомлен о качествах этого растения индейцами, правителем коих он являлся. Эти люди восторженно расхваливали ему действие целебного вещества.
Возможно, что это случайное открытие надолго осталось бы известно только в той местности, если бы одна знатная особа, вице-королева Перу, графиня д'Эль Кинчон не захворала в это время, то есть в 1638 году, страшной лихорадкой, которую она схватила в долине Лунахуана, на Тихоокеанском побережье.
Коррегидор Лохи, уведомленный о тяжкой болезни вице-королевы, сделал запас хинной коры, отвез его в Лиму и поручился своей головой вице-королю в целебном действии этой коры, которую он истолок в мелкий порошок и заставил больную принимать в довольно больших дозах.
Стойкая лихорадка, грозившая унести больную, точно по волшебству отступила перед этим простым и бесхитростным средством, графиня д'Эль Кинчон словно чудом снова стала здорова и весела. Это чудесное исцеление, понятно, наделало много шума. О нем говорили повсюду, и вице-королева, вернувшись в Испанию, не преминула наделить лиц высшей испанской аристократии запасами хины, привезенной ею из Перу. Вскоре это лекарство, с отличной репутацией, стало распространяться среди населения Испании под названием «Порошка графини».
Спустя несколько лет иезуиты, основавшиеся в Перу, широко разрекламировали этот порошок, ввезли его в Рим и сделали его общераспространенным во всей Италии. Уничтожили наименование хинина или «хина-хина», под которым это целебное средство было известно индейцам, и назвали его лихорадочная кора. Но это название не удержалось за лекарством, и противолихорадочный порошок стал просто называться «Порошком иезуитов». Настоящее происхождение этого драгоценного лекарства оставалось, однако, по-прежнему, загадкой для врачей. Только в 1679 году англичанин Тальбот, который, по словам госпожи де Севиньи, продавал в Париже «Порошок иезуитов» по 400 пистолей за дозу, продал секрет этого порошка королю Людовику XIV за баснословную сумму.
Благодаря королю, который купил этот секрет для того только, чтобы предоставить его во всеобщее пользование, хинин стал известен во всей Франции.
Кондамину, собственно, мы обязаны первыми точными сведениями о хинных деревьях и о тех местностях, где они встречаются.
Командированный вместе с Годэном и Бугэ в южную Америку, для измерения градуса меридиана, он воспользовался этой командировкой для изучения, с точностью истинного и серьезного математика, хинных деревьев долины Лохи, Куэнсы и Бранкаморо.
Согласно указаниям Жозефа Жюссие, ботаника, прикомандированного к их экспедиции, он описал подробно на месте первые хинные деревья, срисовал с натуры все их органы, вернул им туземное, коренное название хина и издал свой труд в 1738 году, то есть ровно через сто лет после чудесного исцеления графини д'Эль Кинчон.
Исследования Кондамина были продолжены Жозефом де Жюссие, который оставался еще два года после его отъезда в Перу.
Благодаря трудам обоих этих ученых, благодаря их прекрасным и ценным описаниям и образцам хины, привезенным ими в Европу, хинин получил права гражданства в ботанике и был отнесен Линнеем к семейству мареновидных.
Жозеф де Жюссие не последовал за астрономами, командированными Академией, когда те возвращались во Францию. Прельстившись возможностью новых интересных открытий в этой стране, совершенно неизвестной для науки, он проехал все Перу, достиг Боливии и вернулся на родину лишь в 1771 году, страшно расстроив себе здоровье, что помешало ему обнародовать свои наблюдения.
В 1776 году французское правительство поручило ботанику Домбэ продолжить труды Жозефа де Жюссие, но испанское правительство воспротивилось этой экспедиции, так как Перу находилось в его власти. Испанское правительство стремилось предоставить честь возможных новых открытий своим соотечественникам, задержало отъезд Домбэ и в то же время снарядило свою экспедицию под руководством двух известных ботаников Руиса и Павона.
Домбэ, вынужденный присоединиться к испанцам, побывал вместе с ними в стране хинных деревьев и сделал немало ценных открытий. К несчастью, власти, старавшиеся воспротивиться его поездке, помешали ему обнародовать свои открытия на пользу науки. Его очень ценные коллекции прибыли в Естественноисторический музей совершенно испорченными, раздробленными, что лишило его возможности обнародовать результаты десятилетних упорных трудов на благо науки и человечества.
Более счастливые Руис и Павон совместно выпустили в свет обширный труд под названием «Флора Перу и Чили».
До того времени местонахождение хины ограничивали исключительно только долинами Перу, когда Хозе-Селестино-Мутис, врач вице-короля дон Педро Массиа де ла-Серда, открыл в Новой Гренаде, в окрестностях Санта-Фэ, хинные деревья, которым он приписывал совершенно идентичные и даже высшие качества, чем свойства хинной коры в долинах Лохи и Куэнсы.
