– Что же нам теперь делать, кум?
– Увести пароход в сохранное место, куда никто не догадается прийти его искать, а именно, в воды озера да-Як!
– Что вы говорите, кум? Это – невозможно!
– Полноте! Вы, кажется, немножечко бразилец, не правда ли, кум, и потому верите, что существует нечто невозможное, а я, как ни мало во мне французского, все же твердо помню их старую поговорку: «Невозможного не существует для француза! »
– Ваша поговорка очень красива и звучит гордо в теории, но на практике это не всегда бывает!
– А вот увидите!
– Да что тут видеть; несомненно, что вы посадите нас на мель, но основательнее, чем в этот раз!
– Пусть так! Но будьте любезны поручить Эставао вести судно!
– Эй, Эставао, слышишь? Берись за руль и проведи нас без приключений в залив!
Эставао молча подходит к рулевому колесу, смело приказывает людям проделать некоторые маневры, которые вызывают у капитана ужас и недоумение, и затем безбоязненно направляет судно на громадный лист водяных зарослей, кажущихся непроходимой чащей болотных муку-муку.
– Воля ваша, кум, этот негр не в своем уме! – невольно восклицает Амброзио. – Ведь мы погибнем!
– Успокойтесь, Эставао садится на мель не иначе, как только заведомо… Смотрите сами!
Действительно, судно, двигавшееся совсем медленно, врезается прямо в самую чащу высоких водорослей, мягких и гибких, которые послушно расступаются на обе стороны под его форштевнем. Огромные, прямые, негнущиеся и блестящие, как подносы, темно-зеленые листья сами собою ломаются под напором судна; сотни цапель и других водяных птиц вылетают из своих неприступных убежищ и с жалобными криками кружатся над громадным чудовищем, извергающим дым и белые облака пара.
– Знаешь ли, где мы теперь находимся? – спрашивает Диего после четверти часа этого странного плавания парохода по дремучему лесу муку-муку.
– Право, ваш Эставао маневрирует, как никто в мире! Я готов отдать свой язык на закуску кайманам, если найдется другой такой лоцман!
– Ведь я же вам говорил! Так вы, вероятно, и не подозреваете, что мы находимся теперь у самого устья пролива, соединяющего канал Марака с озером да-Як… то есть моим озером! Превосходная водная площадь, имеющая в длину свыше сорока километров, а в ширину – около тридцати. Этот чудный бассейн изобилует черепахами и пираруку, и в нем я не боюсь всех флотилий Франции и Бразилии!
– Это что-то невероятное! И неужели никто не подозревает существования такого громадного водного пространства?
– Подозревать-то подозревают, но не знают. Но это еще не все! И вы будете не так еще удивлены, когда я скажу, что это чудесное озеро не представляет собою закрытого со всех сторон бассейна, где меня легко можно было бы запереть, в случае, если бы какими-нибудь судьбами узнали о его существовании. Нет, считая вас отныне моим компаньоном и верным союзником, я не хочу скрывать что-либо, касающееся навигации. Потому скажу, что озеро да-Як, на котором свободно могли бы маневрировать две – три эскадры и на котором будет маневрировать моя эскадра, обеспечивает меня продовольствием на веки вечные – так неимоверно велико его рыбное богатство. Оно может своими бесконечными мысами корнепусков, растущих по берегам, снабжать в течение очень многих лет, весь мой флот, как бы велик он ни был, превосходнейшим топливом. Это озеро соединено широкими и глубокими проливами со всем этим рядом озер, тянущихся вдоль берега. Я, если мне вздумается, могу беспрепятственно пройти из озера да-Як в озеро Ветра; из озера Ветра в озеро Флориана; из озера Флориана в озеро Гарсев; из озера Гарсев в озеро Пиратуба и выйти у Северного Мыса в Атлантический океан, через пролив Сикурию, замаскированный таким же дремучим лесом муку-муку, как и этот пролив.
– Вы меня поражаете, кум!
– И это еще не все! Если хотите, мы можем еще проследовать вдоль берега с юга на север и продолжать это внутреннее плавание. Таким образом мы из озера Пиратуба, вместо того чтобы выходить в океан, можем пройти в озеро Руку, которое также сообщается с океаном несколькими проливами, одинаково хорошо скрытыми от нескромных глаз. Устья их густо заросли муку-муку и другими водяными гигантами и представляют собою скорее прерию, покрытую высокими травами, чем водное пространство, доступное для судов. Из этого озера мы можем проникнуть в великолепный Лаго-Ново, усеянный цветущими островками, где можно основать земледельческие колонии для снабжения продовольствием всей страны. А так как Лаго-Ново, в свою очередь, сообщается с Арагуари, то вы сами видите, любезный кум, что это мое маленькое владение имеет известные достоинства в стратегическом отношении. Я могу, при желании, свободно разгуливать со своим флотом на пространстве в 10000 квадратных километров, благодаря этой сети водных сообщений, единственной в целом мире. Понимаете ли, я могу объявить себя здесь хозяином всей этой страны, изученной и исследованной мною до мельчайших подробностей и известной только мне одному. Кто посмеет явиться сюда и изгнать меня из этих владений, особенно когда у меня будет несколько пароходов и большое, хорошо вооруженное войско, и хотя бы несколько военных шлюпок вдобавок к небольшой флотилии легких пирог с военными командами?! Лоцманы на всем побережье – мои люди, и в случае предательства или измены что может быть легче, чем преградить вход в каналы деревьями? В скором времени у меня будут деньги, правда, не особенно большие, но все же их хватит, чтобы вооружить «Симона Боливара» и иметь возможность обложить хорошей пошлиной пароходы «Бразильской Компании». Совсем скоро у меня будут люди, так как Франция высылает на свою территорию двадцать тысяч рецидивистов-преступников, что доставит мне превосходнейшую коллекцию негодяев и злодеев, которым терять нечего и которые для любого партизанского вождя являются настоящей находкой. Словом, на нашей стороне будет сила, и очень отважен должен быть тот, кто осмелится пойти против нас! И тогда, как знать, нельзя ли будет, ловко и искусно воспользовавшись взаимным недоброжелательством, существующим между двумя соседями – Францией и Бразилией, добиться официального признания меня главой самостоятельного маленького государства, хотя бы даже под протекторатом той или другой из этих двух стран.
– Браво, кум! – с восхищением воскликнул Амброзио. – Грандиозно и ловко задумано! Теперь я вижу, с кем имею дело. Это недюжинная затея. Если до сих пор у меня могла оставаться по отношению к вам какая-нибудь задняя мысль, то отныне знайте, что у вас не будет более верного и усердного помощника, чем я!
Во время этого довольно продолжительного разговора, происходившего на португальском языке, трое артистов, облокотясь на борта парохода, машинально и безучастно наблюдали, как под кормою послушно
