животной страсти, но тщетно!
Сакку, прикрыв глаза завесой ресниц и приоткрыв полные алые губы, волнообразно покачивалась на нем, постепенно ускоряя свои движения. Ее великолепные груди с набухшими сосками покачивались в такт, распущенные волосы щекотали мокрое от пота тело принца. Тристана охватила та же паника, как тогда, когда он увидел вместо Лилит Наташу, вот только на этот раз ждать спасения было неоткуда. Он обреченно понял, что не в силах противостоять неизбежному.
И это произошло.
Волшебница, откинув назад голову, дико вскрикнула, подхлестнув волну, дрожью пробежавшую по всему телу Тристана. Однако вслед за этой волной принца пронизала ужасная боль, какой он не испытывал никогда в жизни.
Каждый нерв словно горел в неистовом огне, и Тристан, не в силах сдерживаться, огласил Святилище воплем смертельно раненого зверя. Его залитое потом тело конвульсивно задергалось, на губах выступила белая пена.
Так же внезапно, как и возникла, боль отступила. Все было кончено. С выражением одержанной победы Сакку нежно погладила принца по щеке.
Постепенно он пришел в себя и, взглянув на оседлавшую его волшебницу, увидел вокруг нее лазурное мерцание. Оно трепетало, отбрасывая изогнутые фиолетово-голубые протуберанцы. Потом мерцание начало таять, пока не исчезло совсем. Сакку улыбнулась и наклонилась к лицу Тристана.
— Ты был просто великолепен, — проворковала она. — Ни один мужчина не может с тобой сравниться. Только Избранный мог выжить после того, что только что произошло между нами. И для меня это тоже случай особый. — Наклонив голову, она внимательно вглядывалась в его лицо. — Я только что понесла от тебя, ненаглядный.
Принц попытался сдержать слезы, но усилие его не увенчалось успехом. Он не знал, что ответить оседлавшей его волшебнице; язык словно присох к гортани. Тристан лежал, совершенно обессиленный, глотая соленые слезы и вслушиваясь в ужасные слова, болью отдававшиеся в его сознании.
— Разве старик не объяснил тебе? — нежно продолжала Сакку. — Волшебница может забеременеть после любого совокупления, если пожелает этого. До сих пор за всю свою долгую жизнь я не встретила ни одного мужчины, кровь которого удовлетворяла бы моим требованиям. До сих пор! Не сомневаюсь, ты заметил лазурное мерцание, ознаменовавшее зачатие. — Она призывно облизнула губы. — Но и это еще не все, мой ненаглядный. Волшебницы способны в десятки раз сократить срок созревания своего плода. Я уже чувствую, как наш ребенок растет внутри меня!
Сердце принца разрывалось от желания умереть, хотя бы подобным образом избежав постигшего его позора. «Они получили от меня то, чего добивались. Я сделал для них больше, чем был способен любой другой, и все благодаря крови, бегущей в моих жилах…» Бросив взгляд на сестру, он увидел на ее лице то же неутолимое плотское вожделение, которое прежде владело Сакку.
— Неужели ты не порадуешься вместе со мной? — игриво спросила принца вторая госпожа Шабаша, все еще обхватывавшая бедрами его тело. — Наслаждение может длиться целую вечность. Мы защитим тебя «чарами времени», и ты снова и снова будешь отдавать свое семя. Пусть тебя не волнует, какого пола окажется наш первый младенец. Мальчик или девочка — в любом случае он станет одним из нас — Во взгляде волшебницы появилось удовлетворенное, пресыщенное выражение. Потом она прищурила миндалевидные глаза. — И еще в одном можешь не сомневаться, ненаглядный. Теперь ты окончательно проиграл.
В следующий миг она уже стояла рядом с алтарем, затянутая в свою одежду из черной кожи, обняв Шайлиху, а принц, одетый и при оружии, вновь очутился в клетке. Его тело и разум все еще стенали от страшной боли и ужаса того, что только что произошло.
Сакку вывела Шайлиху из Святилища, и помещение вновь погрузилось во тьму.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Услышав голос Вига, принц понял, что не в состоянии оценить, сколько времени находится в кромешном мраке. Он даже не отдавал себя отчета, спал до сих пор или бодрствовал. Время, жизнь, разум — все, казалось, унес бесконечный поток отчаяния и боли. Память не сохранила ничего. Хорошо уже и то, что он узнал голос мага.
Тристан, — прошептал старик. — Ты слышишь меня? Поначалу принц даже не смог подобрать нужные слова, чтобы ответить Вигу. Потом хрипло выдавил:
— Слышу.
Попытайся сосредоточиться, сказал маг. Невероятно важно, чтобы ты запомнил то, что я скажу тебе сейчас, — ответа не последовало, и Вигу оставалось лишь надеяться, что Тристан не погрузился снова в пучину отчаяния. Того, что случилось, уже не изменишь. На всем свете нет человека, включая и Фегана, кто смог бы воспротивиться Сакку, насильно пожелавшей получить твое семя. Твоей вины в том нет.
Послышался чей-то слабый голос замутненное сознание принца не позволило ему сразу узнать, кому он принадлежит.
— Это правда, Тристан, — вступил в разговор Гелдон. — Соберись с духом. Она терзает меня на протяжении столетий, но я, как видишь, все еще жив.
— Я не смог помешать этому, — с трудом произнес принц. — Прилагал к этому все силы, но у меня ничего не вышло. И теперь она носит мое дитя. Я не мог противостоять ей…
— Знаю, — мягко произнес Виг. — Однако постарайся понять, что твое бессилие было временным, сейчас ты такой же, как прежде. Волшебницам ты нужен живой и здоровый. Ну, а теперь сосредоточься. До «причастия» осталось со всем мало времени.
Тристан прижался лбом к решетке медленно покачивающейся в воздухе клетки, по его щекам текли слезы. Он никак не мог успокоиться и начать рассуждать здраво, как хотел того маг. «О чем твердит старик? — мелькнула у него вялая мысль. — Почему он не может оставить меня в покое?»
— Тристан, — терпеливо сказал Виг. — Вспомни о шрамах на своих запястьях.
«Что еще требуется от меня старому зануде?» — недоумевал принц. Но все же попытался выполнить просьбу мага — и в тот же самый миг словно открылись шлюзы затопившей его ненависти.
«Моя клятва! Мои родные. Шайлиха. Я пришел сюда за Шайлихой! И еще затем, чтобы остановить „причастие“».
— Слушаю тебя, Верховный маг, — выдавил он.
— Хорошо. Нам снова придется говорить обиняками. Слушай меня очень внимательно. Иногда даже незначительное усилие может сдвинуть гору. И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться дотянуться до нее.
Тристан покачал головой, пытаясь разогнать окутывающий сознание туман. «Не понимаю, что он хочет этим сказать. Его слова не имеют никакого смысла…»
— Иногда ученик не способен уловить мысль наставника и ему требуется какая-то подсказка, — сказал он.
— А иногда, даже понимая это, наставник не может сказать больше, и ученику самому приходится искать ответ, — ответил Виг.
«Значит, такой ответ существует! — пронеслось в голове принца. — Есть какой-то способ помешать „причастию“, старик знает о нем и пытается мне подсказать».
Тристан снова принялся ломать голову над словами мага. «Незначительное усилие… Пусть вещь сама придет к тебе…»
— Похоже, твой ученик не делает тебе чести, — мрачно заявил он наконец.
— У нас очень мало времени, — отозвался Виг, — но я не могу сказать тебе больше. И потому умолкаю, а ты внимательно обдумай мои слова.
«Нам конец, — обреченно размышлял принц. — Я не в состоянии разгадать его загадку. И если в самое ближайшее время я не найду ответа, все, что мы знаем и любим, исчезнет навсегда…»
Привалившись головой к холодным прутьям клетки, он повторял слова старика так и эдак, но попытки додуматься до истины ни к чему не привели, и постепенно Тристана начало клонить в сон.
«Иногда требуется только незначительное усилие… незначительное усилие… иногда…»
Больше принц подумать ни о чем не смог — сон окончательно овладел им.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
