судно случайностям погоды, снабдили его паровиком.
Корабль стоял, готовый к отплытию.
Пьер де Галь узнал его, хотя корабль был перекрашен в другой цвет. С языка матроса сорвалось самое злобное ругательство.
– Это «Конкордия»!
На борт корабля поднялось несколько человек. Среди них отчаянно билась какая-то светлая фигура.
– Бланш! – закричал Андрэ, не помня себя от горя. – Дочь моя! .. Ах, мы опоздали! ..
– Нет еще. Видите паровую шлюпку? Она английская. Вон и флаг.
– Может быть, на ней приезжал мнимый парламентер.
– Хотя бы сам черт! – заорал Фрикэ. – Я беру ее, и горе тому, кто вздумает мне помешать.
На борту шлюпки был всего один человек, английский матрос, который направил на Фрикэ штык. Фрикэ захохотал зловещим хохотом, вырвал у матроса штык, а самого его схватил за шиворот и выбросил в море.
– Пьер, становись к рулю! Правь на яхту. За машину возьмусь я сам. Полетим на всех парах, хотя бы взорваться пришлось, один конец.
– Готово? – спросил бретонец.
– Да. Нас пятеро.
– А не подождать ли сипаев?
– Когда ждать? Скорее в море. Мы одни захватим яхту, чего бы это ни стоило.
– Хорошо. Отчаливай.
– Вперед! С Богом!
На «Конкордии» подняли трап. Раздался свисток. На мачте нахально взвился черный разбойничий флаг. Это была зловещая эмблема кораблекрушителей!
На шлюпке подняли пары. Она заскрипела и тронулась.
– Мы выиграем расстояние. Корабль должен лавировать между отмелями.
– Скорее, Пьер!
– Да хорошо, хорошо.
Яхта была уже в пятидесяти метрах. Бланш вне себя металась по палубе и голосом и жестами умоляла друзей поспешить к ней на помощь.
Вот около девушки показалось бледное лицо Боскарена. Он отдал рулевому какое-то приказание. Яхта повернула под прямым углом направо и скрылась за неуклюжей китайской джонкой, которая тяжело шла наперерез шлюпке. У Пьера де Галя вырвался крик ужаса и тоски:
– Назад, или нас раздавят!
Маневр был выполнен с неслыханным хладнокровием. Еще секунда – и было бы поздно. Борт шлюпки столкнулся с джонкой, но по косой. Все-таки удар был настолько силен, что машина испортилась.
Дело было проиграно.
Китайцы, сидевшие в джонке, подняли яростный крик. За одну минуту, прежде чем наши друзья успели опомниться, шлюпка была наводнена сынами Небесной империи. Все пятеро были мигом связаны и отнесены на джонку.
На палубе джонки стоял толстый старый китаец с лоснящимся желтым лицом, на котором лежал отпечаток низкой злобы. На нем была надета богатая шелковая хламида, а на шапке блестела крупная сапфировая пуговица, означавшая мандаринский сан. Андрэ и его товарищи были приведены к нему.
– Это они, – сказал китаец окинув их косым взглядом узеньких монгольских глаз. – Атаман будет доволен. Закуйте их в цепи!
В эту минуту послышался визгливый крик, и на палубу вбежал мальчуган в богатом китайском костюме.
Мальчуган одновременно и смеялся, и плакал, и кричал от восторга. Он бросился к Фрикэ, стал его обнимать и целовать, потом кинулся на шею изумленному Пьеру де Галю.
– Фрикэ! .. Пьер де Галь! .. Друзья мои! .. Как я лад! .. А это мой папа… Он не злой, он доблый… Я не дам связывать вам луки… как…
– Виктор! – вскричали вместе и Фрикэ, и патентованный боцман.
– Да, я… о мои доблые длузья! ..
Он сказал несколько слов по-китайски мандарину с сапфировою пуговицей, и сумрачная физиономия старика озарилась улыбкой.
– Вы избавили моего сына от рабства, вы спасли ему жизнь, – сказал он с благородством. – Теперь моя очередь отплатить вам тем же. Я должен был выдать вас атаману. Вы свободны. Располагайте мною. Я к вашим услугам.
… А яхта, увозившая Бланш, была уже чуть заметной точкой на горизонте.
ЧАСТЬ 3. РАЗБОЙНИКИ ЗОЛОТЫХ ПОЛЕЙ
