бросились исполнять требование, переданное им гражданином Небесной империи.
Пять минут спустя наши приятели, удобно разместившись в туземной лодке, уже скользили по серо- зеленым волнам рейда. Гребцы, полагая, что везут представителей колониальной власти, усердно налегали на весла. Видно было, что господа португальцы умеют внушать почтение.
Корабль приближался. Пьер не ошибся. Это была голландская шхуна. На корабле, опершись на борт, бодрствовал только один человек, или казалось, что бодрствовал. Фрикэ потрогал свою саблю. Пьер, ни слова не говоря, сделал то же.
Лодка подъехала к шхуне и остановилась, не замеченная человеком, стоявшим на вахте. Тот как стоял, так и остался.
– Я пойду первый, – сказал парижанин. – Ты ступай за мной, а Виктор потом, когда мы будем на борту.
Два друга взобрались на корабль с обычной ловкостью, хотя им порядочно мешали ружья, надетые через плечо, и сабли, болтавшиеся у ног. Перепрыгнув через борт, они стали на палубе с видом неподражаемой важности.
Пьер два раза топнул ногой о палубу и крикнул своим командирским голосом:
– Эй! Корабль! Эй!
Спавший на вахте пробудился и выпрямился во весь рост. Фрикэ прыснул со смеху.
– Однако твой акцент недурен для португальца.
– Э, черт, все равно. Язычник проснулся. Примись-ка за него.
– Знаю.
«Язычник» был подшкипером «Palembang». Он в смущении сделал несколько шагов вперед, не зная, как ему быть, отвечать по-французски или спросить по-португальски. Положение было щекотливое.
Фрикэ разрешил затруднение со своей обычной находчивостью. Сделав шаг вперед, он улыбнулся самой обворожительной улыбкой.
– Как поживаете? – любезно осведомился он. И, не дожидаясь ответа, прибавил: – Мы так себе, ничего, благодарю вас. А наш милый капитан, мингер Фабрициус, в добром ли он здравии? .. В добром, вы говорите? .. Ну, и слава Богу… А мы, как видите, немножко переоделись. Так, фантазия пришла. Костюм только очень неудобен, особенно для дороги. Бедняга Пьер пыхтит, точно воз везет, а меня хоть выжимай – вспотел до невозможности.
Подшкипер онемел от удивления. Машинально он вложил руку в руку Фрикэ, а тот, по-видимому, был так рад свиданию, что, сжав ее, так и не выпускал.
– Но, синьор француз… или господин чиновник…
– Не смущайтесь, дружище. Мы вовсе не чиновники из таможни. Неужели вы все еще нас не узнали? Ведь мы ваши благородные пассажиры. Хоть мы и свалились к вам, как снег на голову, но намерения у нас самые добрые.
– Теперь я вас узнаю… Но какими судьбами вы здесь и в этом наряде?
– Мы расскажем вам это завтра или когда-нибудь в другой раз, когда выйдем в море, – ответил Фрикэ, не выпуская руки, которую он сжимал все с большей и большей сердечностью.
– Но, господа, мы не принимаем пассажиров. Так решил капитан. Принимая вас с Буби-Эйланда, он, как вы знаете, хотел завербовать вас к себе. И если бы вы не исчезли так поспешно, когда приехал мистер Голлидей…
– Каналья он, этот ваш Голлидей, – перебил Пьер. – Попадись он мне когда-нибудь на узенькой дорожке, я ему многое припомню.
– Что вам угодно? – спросил подшкипер, не на шутку встревожившись.
– Чтобы вы поставили паруса и плыли на запад, не слишком удаляясь от десятой южной параллели. Подробности мы сообщим после. Если вам это неприятно, то мой друг согласен вести корабль вместо вас.
– Что ж, это простой каботаж. Для этого мне даже секстант не понадобится.
– Господа, – решительно ответил подшкипер, – делайте со мной, что хотите, но я на это не согласен. Капитан на берегу, я один на всем корабле…
– Браво! – вскричал Фрикэ. – Тем лучше. Дело еще проще. Ну же, командуйте скорее. Я этого требую, я так хочу!
Это было произнесено тоном, который мог напугать даже человека неробкого десятка.
Голландец, однако, упрямился.
– Нет, – крикнул он, стараясь вырвать руку.
Фрикэ побледнел, светло-голубые глаза его заблестели, как сталь. Он сжал пальцы, и рука подшкипера захрустела, точно в тисках.
– Слушайте, – заговорил француз, – да поглядите на меня хорошенько. Я не желаю вам зла. Вы взяли нас с острова, а благодарность для меня не пустой звук. Но время не ждет. Нас заставляют так поступать очень важные причины. Повинуйтесь. Повторяю, мы не сделаем вам зла, наоборот. Мы вам заплатим, уверяю вас. Но только, пожалуйста, не сопротивляйтесь, а то – клянусь честью – я разобью вам голову об лестницу.
Произнеся эту угрозу, Фрикэ так стиснул руку голландцу, что у несчастного посинели ногти. Он вскрикнул от ужаса и боли, поднес к губам свисток и дунул в него. На палубу выбежали четыре малайца с пиками и саблями и кинулись на Пьера, который стоял ближе к ним.
– Ах вы, гадины! – закричал тот, обнажая саблю. – Прочь оружие, а не то искрошу, как репу.
