сторону, – это и есть причина его шумной радости.
Да, штиль кончается, это несомненно. По снастям пробегает легкий шелест, паруса надуваются, рангоут скрипит. К довершению благополучия, прилив достигает высшей точки и скоро должен начаться отлив. Флаг развернулся в направлении моря; очевидно, ветер дует от берега.
Яхта всколыхнулась и сдвинулась с места. Беспокоиться не о чем: паруса давно поставлены. Один из английских матросов хватается за руль, а другой уже бросает лот.
Видя, что добыча уходит от них, малайцы кричат от ярости. Но ветер достаточно силен, и пассажирам «Комкордии» нечего бояться.
Пожар окончательно утих. Только палуба немного дымится. Необходимо еще немного поработать насосом, чтобы смыть следы битвы. Рулевой спрашивает у сэра Гарри, куда держать курс.
– Нам нужно крейсировать около берега и дожидаться сигнала от друзей.
– Так вы не одни? – спросил Андрэ.
– Прежде чем отвечать, – сказал англичанин, – позвольте, дорогой гость, засвидетельствовать вам и вашим товарищам глубокую благодарность за неоценимую услугу, оказанную вами. Это моя первая свободная минута, и понятно, что я пользуюсь ей, чтобы исполнить этот приятный долг и сказать, что я вам бесконечно обязан.
– О сэр, – ответил Андрэ, – вы преувеличиваете нашу услугу. Мы уже достаточно вознаграждены вашим вниманием.
– Вы не только спасли меня с пятью матросами от ужасной смерти, – продолжал англичанин, крепко пожимая руку Андрэ, – но, избавив яхту от пиратов, вы спасли жизнь многим пассажирам, кроме нас. У меня на земле еще девять человек: подшкипер, машинист с двумя помощниками и пять матросов. Они сошли вчера на берег нарезать красного лозняка для топлива. Им пришлось в бессилии и отчаянии смотреть с берега на нашу жестокую борьбу. Они, как и мы, обязаны вам жизнью. Надо поскорее успокоить их душевные и физические страдания. У них почти нет провизии, а в здешних лесах ничего нельзя найти. На беду, ветер дует к морю. Приходится лавировать, чтобы они могли подъехать к нам на шлюпке. Как жаль, что нет топлива! Несколько оборотов винта – и мы были бы около них.
Пьер и Фрикэ, трудившиеся, как простые матросы, над уборкой палубы, услыхали эти слова и перемигнулись с хитрой улыбкой.
– Знаешь, матрос, – сказал старый боцман, – этот англичанин и молодец, и не трус, а только у него ни на грош нет сметки.
– Я слыхал от старых военных, которые были в Крыму, что все англичане таковы. Храбрые солдаты, превосходные матросы, но ненаходчивы до беспомощности.
– Матрос!
– Пьер?
– Сколько времени тебе понадобится, чтобы развести пары без кусочка угля?
– Да около часа.
– Пойди и скажи об этом. Это доставит ему удовольствие.
– Что ж, отлично. Я знаю, англичанин будет очень рад. Он в таком затруднении, не знает что делать, бедняга.
– Ну, ступай.
– Позвольте мне, сэр, сказать вам одну вещь.
Фрикэ подошел к сэру Паркеру и разом переменил формальный тон парижского гамэна на светское, учтивое обращение.
– Сделайте одолжение, мой юный друг, – любезно ответил сэр Гарри.
– Вы сейчас говорили про пары. Я могу исполнить ваше желание.
– Вы?
– Да, я, если позволите. Мне нужно две бочки дегтя, пилу и топор.
– Отлично. А кто будет управлять машиной?
– Я в этом немного смыслю, спросите хоть у господина Андрэ.
– Прекрасно. Назначаю вас временно исполняющим должность главного машиниста впредь до возвращения его самого.
Фрикэ проворно повернулся на каблуках, подошел к Пьеру, и оба принялись разыскивать необходимый материал, как люди, знакомые с корабельным устройством.
– Вот мы и еще раз выпутаемся из беды, – говорил Фрикэ, роясь в сундуке с плотницкими инструментами.
– Простое дело! Стоит только выбрать несколько лишних бревен и шестов, распилить их, наколоть дров и намазать дегтем, чтобы лучше горели.
– О, наша печка жарко разгорится.
– Мы возьмем зонтики, вееры! ..
Парижский гамэн расхохотался.
– Этот юноша, – говорил тем временем сэр Гарри Паркер Андрэ и доктору, который со вниманием антрополога разглядывал только что отрезанную голову малайца, – этот юноша положительно необыкновенный человек. Какая ловкость, какая подвижность, какая находчивость! Ни чем-то он не смущается, ни от чего не теряет головы. Наконец, какое замечательное уменье сделать что-нибудь из
