если бы ими набивали мячи для игры.
Я решил, что от такой порчи они утеряли бы всякую ценность.
— В таком случае, как понять, во что верить?
— Вот именно! — поднял палец синьор Ферреро, и его глаза засверкали, как стеклянные святые. — Всегда анализируй то, во что веришь. Христиане называют Иисуса Богом, словно это новая идея, но и у язычников постоянно встречаются богочеловеки. — Он дернул подбородком, словно получил удар. — Лично я считаю, что творить богов по своему подобию — это высокомерие.
А история с матерью-девственницей? Ха! У всех языческих богов непорочные матери. Но задай себе вопрос: чем девственница лучше обычной матери, такой, как моя Роза? — Он поежился. — Словно от мужчин женщины заражаются. Обидно! Но у самого Иисуса были другие мысли. Он приблизил к себе женщин, и те тоже были среди его учеников. Бог внутри нас всех.
— Неужели? — «Если Богу меня внутри, мне есть на что надеяться», — подумал я и заметил: — Мне это нравится. Но почему такие вещи надо держать в секрете?
— Дело во власти, — заглянул мне в глаза синьор Ферреро. — Вот мы и подходим к самой сути. Давай присядем. — Он подошел к каналу, спихнул ногой в воду грязный ком бумаги и, опустившись на каменную ступень моста, пригласил меня последовать его примеру. Я нехотя послушался — уж больно он выглядел задумчивым и мрачным.
А синьор Ферреро тем временем оперся локтями о колени и продолжил:
— Расскажу тебе вот что: сотни лет назад человек по имени Ириней заклеймил большинство текстов об Иисусе как еретические, и они стали существовать тайно. Он отобрал четыре понравившихся ему Евангелия и посвятил свою жизнь созданию на их основе церкви. Он назвал ее католической церковью.
— Но отвергнутые Евангелия спасли? — Во мне шевельнулась догадка. — Они в той книге?
— Некоторые спасли, другие были утеряны, что-то, как мы считаем, спрятано и еще не найдено. Мы называем их гностическими Евангелиями. «Гностика» от греческого «гностикос», что значит «познающий». В них самое главное — то послание, которое они в себе несут. В гностических Евангелиях утверждается, что между нами и Богом не требуется никакой церкви. — Он пристально на меня посмотрел. — Бог в тебе.
— Во мне?
— В тебе, во мне, во всех нас. Воззри на себя, Лучано. Ты лучше, чем считаешь сам.
— Но если Евангелия менялись, почему мы должны верить гностическим Евангелиям больше, чем другим?
— Если собираешься поверить чему-то, что написано в книге, делай это с головой, — ткнул пальцем мне в лоб синьор Ферреро. — Гностические Евангелия и даже три из канонических утверждают, что Иисус был человеком, который, как все остальные, носил в себе Бога. Он хотел, чтобы мы заглянули внутрь себя и увидели эту божественную частицу. Его учение было не о некоем заоблачном царстве, а об озарении здесь, — положил он ладонь себе на грудь. — Эта мысль повторяется во многих текстах, а история с Сыном Божьим — нет. Так что если ты раскинешь мозгами, то придешь к выводу: больше смысла поверить тому, что упоминается неоднократно и согласуется друг с другом.
— Да, но… Ириней умер. — Наставник разрешил мне мыслить самостоятельно, и у меня появилось множество вопросов. — Если в гностических Евангелиях написана правда, почему их до сих пор держат в тайне?
— Ириней-то умер, но его церковь жива. Мысль, что между нами и Богом должны посредничать священники, удобна для церкви, правящей с абсолютной властью. Если угодно, становление Римской церкви произошло благодаря политическим играм. Когда первый христианский император Константин перевел свой двор из Рима в Константинополь, он оставил вместо себя наместника, который и стал первым папой.
— Римского наместника?
— Да. Таким образом, император сохранил контроль над Римом. — Старший повар так крепко сжал кулак, что его рука задрожала. — Железный контроль. За этим последовали столетия интеллектуального мрака, когда любой свободомыслящий человек подвергался опасности. Церковь шла на все, чтобы сохранить власть. Даже развязывала кровопролитные войны под знаменами веры.
— Какая подлость!
— История поучительна, но история христианства… м-м-м… — Наставник вдруг замолчал. — Когда ты узнаешь больше — а ты узнаешь, потому что я буду тебя учить, — постарайся не ожесточиться.
— Постараюсь, маэстро.
— Теперь ты понял? Гностические Евангелия обладают политической силой, поскольку в них содержится послание, подрывающее церковь. Ими интересуются опасные люди, и ты не должен ввязываться в то, чего не понимаешь. Для Ландуччи и Борджа они — средство достижения власти. У дожа личные мотивы, но и этот путь опасен.
— Откуда вы все это узнали, маэстро?
Он странно улыбнулся.
— Учитель обязан точно излагать факты.
— Учитель?
— Запомни одно: институт церкви — человеческое изобретение.
Я невольно вспомнил о порядочных людях, каждое воскресенье собирающихся в храмах и падающих там на колени.
— Но люди истинно веруют.
— Да. Именно слепая вера позволяет церкви манипулировать людьми.
Старший повар сжал мне плечо и посмотрел так пронзительно, что я застыл на месте.
— Никогда не верь слепо, Лучано. Никогда!
Меня поразила и немного испугала его страстность, и я сказал:
— Хорошо, маэстро.
Синьор Ферреро отпустил мое плечо, и мы немного посидели, глядя на канал.
— Бедный Иисус, — пробормотал он. — Он был добропорядочным евреем и проповедовал благопристойный образ жизни. Надо бы попробовать ему следовать.
— Иисус был евреем?
Старший повар кивнул.
— Правоверным евреем всю свою жизнь. У него не было намерений основывать новую религию. Он подчинялся иудейским законам и обращался только к евреям. Никогда не просил нести свое учение язычникам-грекам, но Павел не послушался и поступил именно так. Получилась жуткая путаница — соединение греческой мифологии с христианской доктриной. Все равно что добавить к супу не ту приправу — аромат меняется, и не всегда в лучшую сторону.
Я вспомнил венецианских евреев, которых видел на Риальто. Таинственные люди в темных одеждах жили затворниками на своей территории, откуда им не разрешалось выходить с наступлением темноты. И эти запреты наложили на них христиане? Сколько же идей история поставила с ног на голову?
— Что еще содержится в книге?
— Науки, искусства, философия, история, животноводство. — Старший повар нарисовал в воздухе воображаемый круг, словно список был настолько большим, что он не мог перечислить все. — Даже немного кулинарии.
— Должно быть, это очень толстая книга.
Синьор Ферреро кивнул.
— Учитель по имени Сократ утверждает, что знания — источник добра, а невежество — источник зла. — Он грустно рассмеялся. — Его тоже убили. Люди не любят, если посягают на их верования. Но не сомневайся: из жизни можно почерпнуть гораздо больше, чем из церковной доктрины. Человеческие способности таковы… м-м-м… что Иисус, возможно, не единственный способен был творить чудеса. Может, мы все на это способны.
— Вот теперь вы шутите, — усмехнулся я.
Он странно улыбнулся.
— Человеческие существа обладают нераскрытыми возможностями, но их легко повести за собой, поскольку они не доверяют себе. Поэтому церковь называет их овцами. Учись доверять себе, Лучано.
Впервые я почувствовал, что поверить чему-то прежде, чем попытаться понять, — неправильный
