циничными. Мясо зебры напомнило мне о леопарде Борджа.
Мне не терпелось посмотреть на этого Борджа — богатого испанца, купившего себе титул папы Александра VI, но синьор Ферреро строго-настрого приказал мне не высовываться и держать рот на замке. Я почти отчаялся увидеть великого человека, когда старший повар папы, кастилец, недовольный нашим присутствием на кухне, потребовал, чтобы я чем-то занялся.
— Почему этот парень здесь? Только путается под ногами.
Синьор Ферреро щелкнул пальцами.
— Лучано, иди помогать горничным.
Я поспешно освободил служанку от подноса с блюдами и стал подниматься вслед за ней в столовую. Римские горничные, робкие женщины с напряженными лицами, были еще более запуганы, чем у нас, в Венеции. И неудивительно: они прислуживали одному из самых могущественных и безжалостных людей в мире.
В тот день Борджа собирался обедать с герром Лореном Бехаймом, и горничная дважды проверила поднос, прежде чем внести его в столовую. А я, по своему обыкновению, встал за дверью для слуг, откуда можно было все видеть и слышать.
И вот он появился! Главные двери распахнулись, и в зал, как крепкий жеребец, влетел Родриго Борджа. Поприветствовал Бехайма зычным, полным энергии голосом. Широкий в плечах, мускулистый, он шел воинственной походкой — подбородок с ямочкой выставлен вперед, еще в дорожной одежде, с хлыстом в руке, запачканные сапоги звякают по мраморному полу, на каждом пальце золото и драгоценные камни. Мужчина до мозга костей, он любил женщин и лошадей; смуглолицый, ладно скроенный, с квадратными кистями, крупным носом и ноздрями, трепетно вбирающими жизнь. Косматый, с волосатыми руками, с вечно пробивающейся щетиной на лице и копной жестких волос, послушно седеющих только на висках. У него были густые брови; живые, умные карие глаза пронзали насквозь. Он ослеплял белозубой улыбкой — настоящий пират. Вошел смеясь. А почему бы и нет? Он был богат, обладал властью, и заполнил собой зал словно атакующий бык.
Герр Бехайм встал и поклонился.
— Ваше святейшество.
— Садитесь, Лорен. — Борджа оседлал стул и рассеянно махнул рукой в сторону двери для слуг. К нему немедленно бросилась горничная с подносом с оливками, хлебом и графином испанского хереса в руках. Борджа предпочитал еду и напитки из своей страны. — Скажите, Лорен, как мне лучше использовать этого старого венецианца? — Он отпустил служанку, разлил вино в два бокала и один подал астрологу.
Бехайм принял херес и учтиво кивнул.
— Ваше святейшество, дож верит или хочет верить, что в книге содержится формула вечной юности, — улыбнулся астролог.
Борджа поставил бокал на стол и воскликнул:
— Замечательно! — Рассмеялся, запрокинув голову, ударил себя по колену и спросил: — Он, может, даже слышал об апокрифических Евангелиях?
— Думаю, да. Но настолько поглощен мыслью о своей смертности, что не понимает их значения. И еще: он уверен, будто существует только одна книга. Хотя нет сомнений, что сделаны копии и о них знает достаточное число людей. Но дож слишком увлечен поисками книги с формулой бессмертия.
— Отлично! — Борджа казался удивленным и в то же время довольным. — Каковы будут наши дальнейшие действия?
Бехайм откинулся на спинку стула и поводил бокалом с хересом у носа.
— Вам не следует выступать с осуждением книги просто за богохульство. Объявите народу, что она под защитой еретиков и сатанистов, и назначьте за нее награду, гораздо большую той, что предложил дож. Это привлечет его внимание.
— Не знаю… — Борджа поболтал в бокале вино. — Разумеется, я властен осуждать то, чего добиваюсь сам. Но людьми стало трудно управлять. Возмутители спокойствия во Флоренции баламутят народ, подбрасывают разные мысли, и люди стали любопытны. Обнаглели настолько, что думают только о себе. Не то что в былые времена. Если назначить слишком высокую награду, кто-нибудь в самом деле может найти эти Евангелия и воспользоваться ими против меня.
Бехайм подался вперед и понизил голос:
— Ваше святейшество, как ваш астролог уверяю вас, что шанс на обнаружение книги очень невелик. Мы живем в эпоху Рыб — время тайн. Важных откровений можно ждать лишь в эпоху Водолея. А пока мы можем пользоваться и управлять секретами.
— И когда же мы вступим в эпоху Водолея?
— Не раньше чем через пятьсот лет. В новом тысячелетии.
— Превосходно! — Борджа откинулся на спинку стула и рассмеялся.
В тот день Родриго Борджа заклеймил перед народом с балкона книгу, назвав ее детищем темных сил и еретиков. Он простер к людям свои сильные руки и, благословляя, объявил:
— Любой человек, доставивший мне сведения, которые позволят обнаружить и уничтожить богомерзкую книгу, получит красную шапку кардинала и будет пользоваться всеми материальными благами, почестями и получать денежное вознаграждение, достойное сана.
Толпа разразилась овациями, послышался недоверчивый смех. Теперь любой может стать кардиналом. А почему бы и нет? Борджа уже пожаловал епископский сан своим незаконнорожденным сыновьям, которым не исполнилось еще и тринадцати. Кто же не любит своих сыновей!
Мой наставник потребовал, чтобы рядом никого не было, пока он готовит соус забвения, и старший повар Борджа, гордый кастилец, оскорбленный тем, что его отстранили от дел на собственной кухне, обращался с синьором Ферреро как с человеком опостылевшим и недостойным внимания. Он снизошел до того, чтобы попробовать соус, но после этого долго демонстративно отплевывался и полоскал рот вином. Затем, жестом показав, как ему противно, покинул кухню.
В тот вечер я, готовый выполнить любое поручение, стоял за чуть приоткрытой служебной дверью обеденного зала, ведущей в людскую. До меня донеслись обычные любезности, за которыми последовало неизменное причмокивание и похвалы еде. У дожа были ясные глаза, руки не тряслись, подбородок не подрагивал. За супом он поднял вопрос, тревоживший и хозяина, и гостя.
— Ваше святейшество предложили достойную награду, чтобы остановить распространение ереси. Не пройдет и недели, как книга окажется в вашем распоряжении.
— Люди глупы, — проворчал Борджа. — Нельзя, чтобы книга попала к ним в руки.
Дож выписывал ложкой восьмерки в миске с супом.
— Полагаю, вы навели справки по всей Италии?
— Да. — Борджа, причмокивая, глотал суп. — Савонаролу, прежде чем повесить, допрашивали несколько недель. Чертовски упорный тип. Инквизиторы так постарались, что пришлось поспешить его вздернуть, пока он сам не испустил дух. Но, к сожалению, — пожал плечами Борджа, — все безрезультатно. — Он взял миску и допил остатки супа прямо из нее.
Дож вздохнул.
— Боюсь, я тоже не добьюсь никакого результата. Мой собственный совет назначил награду выше, чем моя, а с вашей вообще ничто не сравнится.
— Награда — лишь для отвлечения внимания: тот, кто что-либо знает о книге, не откроет тайну ни за какое вознаграждение. Эти люди выполняют некую миссию. — Борджа провел пальцем по внутренней стороне миски и слизнул с кончика остатки фасолевого супа. — Только у меня и у вашего Совета десяти есть средства разобраться с этими фанатиками. Методы известны. Стоит заговорить одному из конспираторов, и ниточка потянется. Расколем одного и дойдем до самой сути этого… этого книжного заговора.
— Под средствами вы имеете в виду стражу и «черные плащи»?
— И моих швейцарских наемников.
Дож погладил ножку винного бокала.
— Ваше святейшество, я хочу сделать предложение.
— Говорите.
— Мы оба понимаем, что книга, вероятнее всего, находится в Венеции, и поэтому я могу овладеть ею
