семейку!
Ларами старший и Ларами-младший понурились под взглядом бродяги и вышли, в то время как Франсина, забившись в истерическом припадке, упала на ковер.
Малыш-Прядильщик с отцом сели в экипаж, Боско, комиссар и жандармы — в другой.
Последний миновал Елисейские поля, доехал до Нового моста, проехал его, прибыл на набережную Орлож и остановился перед башней того же названия.
Суровая низкая дверь захлопнулась с громким стуком.
За какие-то четверть часа Боско был заключен в тюрьму.
ГЛАВА 40
Пока Людовик и Мария совершали отчаянный поступок, который должен был положить конец их горестям, Мими собиралась навестить Леона в больнице Ларибуазьер.
Как мы помним, милая девушка регулярно навещала дорогого больного, которому становилось все лучше и лучше.
Разрешение на ежедневные посещения, выхлопотанное для нее интерном, должно было скоро потерять силу, так как Леон стремительно пошел на поправку.
Девушка утешала себя мыслью, что их разлука — вопрос нескольких дней.
Она явилась в клинику в то время, когда врачебный обход уже закончился, а врачи и студенты расходились. Мими быстро дошла до корпуса, где лежал Леон, и подошла к двери его маленькой палаты. Сперва она удивилась, но тут же ее охватил панический страх, она едва не закричала — все три койки были аккуратно заправлены. Леона не было! Она попыталась успокоить себя: «Наверное, Леона перевели в другую палату. Надо его разыскать».
Мимо как раз проходила одна из дежурных сестер. Когда-то раз она с благосклонностью отнеслась к Мими, вот девушка и попросила ее дать ей сведения о Леоне.
— Но его больше нет в клинике. — Сестра удивленно воззрилась на нее.
— Как это нет? — заикаясь вымолвила Мими.
— Да, дитя мое, за ним приехали сегодня утром, за час до начала осмотра. Я думала, вас уведомили…
— Нет, мадам, я ничего не знаю. Он, наверное, тоже не знал… Иначе предупредил бы меня… О Боже! Куда теперь бежать?.. Где искать его?..
— Успокойтесь, дитя мое. Больной так просто исчезнуть не может. Мы узнаем, где он. Интерны, уже проявившие к нему столько участия, должны быть в курсе.
Мими поблагодарила и кинулась на поиски Людовика Монтиньи — она полагала, что он в клинике. Само собой разумеется, никто из коллег сегодня его не видел. В конце концов, после долгих бесплодных поисков, девушка встретила интерна, друга Людовика, в чьем отделении лежал Леон.
Встревоженная Мими стала расспрашивать, куда девался ее жених. Ожидая прямого ответа, она сразу почувствовала, что молодой человек колеблется — говорить или нет. Тревога Мими усилилась, она задрожала. На какой-то миг ей представилось, что Леон скоропостижно скончался — такое случается в результате тяжелых ранений.
Бледная как полотно, с глазами, полными слез, с бьющимся сердцем, она спросила, и вопрос прозвучал как рыдание:
— От меня что-то скрывают? Он умер?..
— О нет, мадемуазель, клянусь вам. Физически он чувствует себя как нельзя лучше… Просто его перевели в другую больницу.
— Почему перевели?
— Я не знаю… Меня в это время не было в клинике… В конечном итоге, Монтиньи даст вам нужные сведения…
— Но его нет на работе, и ко мне он не заходил.
— Знаю, знаю… Но он зайдет к вам во второй половине дня. До свидания, мадемуазель.
И юноша, испытывая все большую неловкость, поспешно откланялся. Создавалось впечатление, что он не решается сообщить бедняжке Мими какое-то ужасное известие.
В отчаянии, не зная, к кому обратиться, не будучи знакомой больше ни с кем из персонала, она, ощущая себя одинокой и всеми покинутой, машинально спустилась по лестнице, вышла во двор, миновала будку привратника и оказалась на улице.
Стараясь не привлекать к себе внимание прохожих, Ноэми Казен шла, сдерживая рыдания, и вдруг над самым ухом услышала нахальный голос:
— Говорил же я тебе, пташка, не ерепенься. Настанет и мой черед отыграться.
Девушка подняла голову и сквозь пелену слез различила рядом с собой обезьянью физиономию Малыша-Прядильщика, Гонтрана Ларами.
Инстинктивно Мими стала озираться по сторонам, ища глазами прохожих, вокруг было много людей, и она слегка успокоилась — за Малышом-Прядильщиком следовала свита, состоящая из трех подозрительных молодчиков, настоящих сутенеров или агентов так называемой полиции нравов, что, по сути, одно и то же.
Говорил Малыш-Прядильщик тоном холодной насмешки, вид имел довольный, как хищник, поживившийся кровью своей жертвы.
— Ты ходила в больницу, чтобы проведать своего силача? Но его крепко повязали и надолго упрятали за решетку.
Уже не зная, на каком она свете, девушка шла куда глаза глядят, и сердце ее сжимала тоска от самых тягостных предчувствий. Она едва ли до конца вникла в смысл слов, произнесенных Малышом- Прядильщиком. Они звучали у нее в ушах леденящей душу угрозой грядущих несчастий.
Бедное дитя подняло на мучителя взгляд, способный растрогать тигра, но в ответ услышало лишь взрыв пронзительного смеха, напоминающего визг пилы.
— Ты даже не спрашиваешь, где же он сейчас находится, твой господин Сердцеед… Этот защитник со здоровенными кулаками. Надо полагать, тебя это не интересует? Все же я тебе скажу… Так вот, жандармы арестовали его прямо на больничной койке и доставили в тюрьму. Так что в данный момент он сидит в кутузке. Сцапали они и так называемого Боско, вашего общего дружка, тоже отпетую сволочь…
При этих словах Ноэми подняла голову и издала протестующий возглас.
— Вы лжете! — вскричала она. — Да, лжете! Леон — честный человек, а в тюрьму бросают только злоумышленников!
— Чирикай, чирикай, моя птичка! Честные люди не подделывают переводных векселей и не пытаются обокрасть ближнего своего, в данном случае меня. Меня хотели нагреть на кругленькую сумму в пятьсот тысяч франков, но не тут-то было. Не стоило брезговать моими предложениями, крошка!
Слушая наглеца, Мими почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Она понимала, что Леон пал жертвой какой-то адской махинации, что ему вменили в вину какое-то преступление, что он находится в камере предварительного заключения. Бедняжка задрожала всем телом. И снова ей представлялась загубленная жизнь, мать-калека и страшная нищета…
Не успела в ней после первого, едва не убившего ее удара возродиться надежда, и вот опять беда, еще более тяжкая, еще более беспощадная.
Сердце Ноэми замерло, она прижала к груди руку и почувствовала дикую головную боль, словно ее мозг пронзают раскаленные иглы.
— О Боже, — простонала она, — помилуй меня, я умираю…
Мими пошатнулась и почувствовала, как Малыш-Прядильщик подхватил ее. Уже теряя сознание, она все же расслышала гнусные слова, которые ей нашептывал мерзавец:
— А тебя как сообщницу Леона Ришара безотлагательно задержат и, передав суду, приговорят к суровому наказанию… Добрый вам путь на гвианскую каторгу, плодитесь там и размножайтесь, растите новых честных граждан. До свидания, увидимся в день суда.
Больше Мими уже ничего не слышала. Побелев как мел, она упала навзничь, глаза ее закатились.
Сопровождавшие Малыша-Прядильщика агенты подошли ближе. Один из них сделал знак экипажу, стоящему ближе всех, подъехать. Двое подняли Мими и понесли.
— Это упрощает дело, — бросил один из них, по виду — начальник. — Ни слова, ни крика, ни тени
