Луи Буссенар
Приключения в стране львов
ГЛАВА 1
Ужасающий рев, от которого задрожали листья деревьев, прокатился над тропическим лесом. Насмешливый голос проговорил:
— Батюшки! Дебют органной трубы.
— Замолчи! — приказал другой.
— Это все-таки лучше трубы паровозной.
— Умолкнешь ты или нет? По твоей милости нас могут растерзать.
Вновь раздалось оглушительное рычание. Мгновение спустя лес содрогнулся от ответного грохочущего рыка, заполнившего собой весь густо насыщенный сыростью воздух.
— Ну, вот. Теперь оркестр сороковых бочек.
Неугомонный болтун не останавливался.
— Нет, тебе, видно, непременно этого хочется, — тихо, но вполне внятно заметил его собеседник.
— Что именно, господин Андре?
— Быть разорванным на клочки или вернуться ни с чем — это как минимум.
— Второе было бы хуже первого.
— Да уж. Проехать тысячу двести километров только затем, чтобы остаться с носом! А кто будет в этом виноват? Ты один.
— Довольно, командир. Умолкаю… Ну и киска! Вот это да!
На поляну выпрыгнула великолепная львица и застыла при виде трех охотников.
Царица природы смотрела на людей не со злобой или страхом, а скорее с любопытством. До сих пор ей попадались только чернокожие двуногие, теперь же перед ней стояли бледнолицые, к тому же в светлой одежде.
«Это еще кто такие? » — казалось, вопрошала она.
Припав на одно колено, путешественники ждали, что последует дальше.
Всем трем охотникам в равной мере была присуща железная выдержка и необыкновенное хладнокровие. При появлении львицы никто из них даже бровью не повел, только пальцы крепче сжали тяжелые винтовки.
Главным в компании легко узнавался мужчина лет тридцати двух или тридцати пяти, — высокий, смуглый, пышущий здоровьем. Неумолчный балабол называл его господином Андре.
Сам шутник — небольшого роста мускулистый крепыш с плутовским выражением серо-голубых глаз, настоящий гамен из парижского предместья по прозвищу Фрике — выглядел года на двадцать три.
Третий — с худощавым, испещренным морщинами и шрамами бесстрашном лице, украшенном большими бровями, крючковатым носом, длинными опущенными книзу усами, бородкой в виде запятой — всей своей выправкой напоминал старого солдата, коим и являлся в действительности. Недавно ему минуло сорок пять.
Львица, недовольная присутствием незнакомцев, глухо заурчала, ударив себя хвостом по бокам, сморщила нос, прижала уши и вся подобралась, готовясь к прыжку.
Андре, медленно поднимая винтовку, предостерег товарищей:
— Главное — не стрелять! Ни в коем случае! Ты понял, Фрике? Слышали, Барбантон?
— Понял, — отвечал молодой человек.
— Слышал, — откликнулся старый солдат.
Охотник прицелился и хотел уже спустить курок, как вдруг хищница — не то из каприза, не то из любопытства — выпрямилась и неспешно отвернулась, подставив сама себя под выстрел.
Андре спокойно, будто перед ним простой кролик, проводил ее взглядом и опустил винтовку.
Огромная кошка вздрогнула всем телом. На поляну, рассекая грудью лианы и кусты, вылетели два исполинских льва.
Сверкая глазами, ощетинив шерсть, самцы-соперники рыча рвали когтями траву, не обращая никакого внимания на охотников. Еще мгновение — и, подпрыгнув метра на три, они сшиблись в воздухе. Послышался хруст костей, противный звук разрываемого мяса — и оба зверя тяжко рухнули наземь.
— Хороши, однако, ласки! — прокомментировал молодой человек, обращаясь к Андре.
— Похоже, оба будут растерзаны. Очень жаль!
— Шкур жаль?
— Да, и шкур. Ты не находишь, что они послужили бы недурным началом для нашей будущей коллекции?
— Согласен. Но прервать это выяснение отношений может только пуля.
— Ну что за идиоты! Дерутся из-за самки! — вступил в разговор Барбантон.
— Эх, дружище, — перебил его Фрике. — А мне даже нравится такая борьба. Я видел львов в цирках Виделя, Пизонье. В сравнении с этими двумя красавцами те просто набитые чучела.
— Не спорю. Но ведь можно быть красавцем и одновременно идиотом. Не проще ли им поделить свою мамзель, чем скусывать друг другу носы и драть гриву ей же на потеху. Взгляните — она прямо смеется над ними.
— Служивый, не беспокойтесь: все трое будут наши — и сия молодая особа, и ее воздыхатели.
Тем временем львица, присев на задние лапы, прищурив глаза и позевывая, томно следила за ожесточенной дуэлью.
Андре снова поднял винтовку и прицелился. Он метил в дерущихся, рассчитывая улучить хоть секунду передышки. Но львы не знали удержу. Стрелять было опасно.
Раздосадованный, охотник повернулся к юноше.
— Чего бы лучше застрелить их сейчас, но боюсь лишь ранить.
— Хотите, они остановятся?
— Разумеется.
— Идет. Вы готовы?
— Готов.
— Тогда не теряйте ни секунды.
Молодой человек, поднеся к губам два пальца, с силой свистнул. Дерущиеся вздрогнули и замерли.
— Вот бы сделать моментальный снимок! — вскричал говорун.
Слова его заглушил грянувший выстрел. Один из львов, получив пулю между глазом и ухом, привскочил на задние лапы, взмахнул в воздухе передними и растянулся бездыханный.
Другой, приписывая победу одному себе, громко прорычал в знак торжества, гордо выпрямился над трупом и бросил на львицу победоносный взгляд.
— Ах ты, болван! — пробормотал молодой человек.
Даже не дожидаясь, пока рассеется дым, Андре снова нажал на курок.
— Великолепный двойной выстрел! — с восторгом отметил Фрике.
— Чисто сделано, — похвалил Барбантон, когда и второй зверь пал замертво.
— Винтовку мне, — кратко бросил удачливый охотник, протягивая товарищам разряженное ружье.
Видя убитым и второго поклонника, львица забеспокоилась.
Когда соперники дрались, ничего не замечая вокруг, она обратила внимание на две молнии, сверкнувшие сквозь облако белого дыма, слышала выстрелы и интуитивно поняла, что все это сделали странные белые люди.
Смутно предчувствуя опасность, владычица леса решила идти ей навстречу. Уверенная в своей силе, смелая и ловкая, она знала, что лучший способ защититься — напасть самой, и как можно скорее.
Решив действовать, хищница метнулась в сторону, будто желая обратиться в бегство, потом сделала боковой прыжок и бросилась прямо на охотников.
Оставалось каких-то двадцать метров.
Еще семь-восемь секунд, и будет поздно. Но Андре, не растерявшись, выстрелил, когда та уже собралась напасть на них.
Пуля попала зверю в бедро и перебила его. В ярости, упираясь передними лапами, она, рыча и истекая
