— Нет, никаких планов нет, — улыбнулся Ральф.
Этель с каменным лицом положила спагетти на его тарелку.
Это была невесть какая еда, но Ральф съел всю порцию и, поблагодарив, сказал:
— Мне очень понравилось.
Этель в ответ что-то проворчала и принялась убирать посуду.
Фредди осталась сидеть за столом и внезапно спросила:
— Дядя Ральф, а где я буду учиться? Лесли рассказала мне о школе Гринбрук…
Этель поджала губы. До сих пор она полагала, что имеет право первой обсудить этот вопрос с дочерью Ральф, заметив ее сердитую физиономию, решил уклониться от прямого ответа:
— Нам еще предстоит обсудить этот вопрос с твоей мамой, Фредди, поэтому давай лучше поговорим попозже.
Фредерика открыла было рот, чтобы поспорить, но Ральф едва заметным кивком головы заставил ее замолчать. Судя по всему, они отлично понимали друг друга.
— Хорошо, — улыбнулась девочка и скомандовала лежащей под столом собаке: — Гулять!
Рыжий сеттер тут же вскочил и бросился за ней, прежде чем Этель успела высказать свое сомнение относительно целесообразности столь поздней прогулки.
— Да все будет в порядке, — попытался успокоить ее Ральф, — еще совсем светло, и я показал ей самые безопасные тропинки.
Возможно, ее материнское беспокойство действительно чрезмерно. В Лондоне Фредди не позволялось выходить из дома без разрешения после шести часов вечера, чтобы она не могла нарваться на всяких «извращенцев». Но справедливо ли устанавливать запреты в удаленном и спокойном Корнуолле? Почему бы дочери не понаслаждаться свободой и независимостью, которой пользуются деревенские дети?
— Если хочешь, я пойду с ней, — предложил Ральф.
— Нет, не нужно, — запротестовала Этель как-то уж слишком решительно. Она сделала вид, что не заметила вопроса во взгляде Ральфа, и продолжила с грохотом укладывать тарелки в посудомоечную машину, всем своим видом давая понять, что Ральфу пора уходить. Но он подошел к ней:
— Что с тобой?
Этель закрыла крышку машины и в упор посмотрела на Ральфа:
— Со мной? А что, собственно, со мной может быть?
— Именно об этом я тебя спрашиваю, — ответил он спокойно.
Этель чувствовала, что, стоит только начать говорить, остановиться и не сказать лишнего будет очень трудно. Но и молчать она уже больше не могла.
— Хорошо, раз ты сам этого хочешь, пусть будет по-твоему. — Голос Этель дрогнул. — Ты говорил мне, что не хочешь иметь детей.
Ральф удивленно посмотрел на нее:
— Да, ну и что же?
Этель захотелось ударить его.
— Ник рассказала мне о Магдале Блор, — сказала она, словно выстрелила.
Недоумение Ральфа стало еще большим.
— Что особенного она могла тебе рассказать?
— Что ты, возможно, женишься на этой Магдале… на миссис Блор, — попыталась съязвить Этель.
— Ах вот в чем дело! — До Ральфа, кажется, начинал доходить смысл происходящего. — Насколько я понимаю, ты обижена тем, что до сих пор не получила приглашения на свадьбу?
— Ты… знаешь, кто ты?.. — Этель задохнулась, подыскивая нужный эпитет. — Я хочу знать, как это отразится на судьбе Фредерики.
— Извини, но я ничего не понимаю. — Его спокойствие доводило Этель до бешенства. — Почему моя женитьба на Магдале может как-то коснуться Фредди?
— Если у тебя будут дети…
— А, ты об этом… Нет, я же сказал, что детей не будет.
— Но как это возможно? — не унималась Этель. — Ты женишься, а любой женщине хочется иметь детей.
— Это мне известно. — Ральф криво улыбнулся. — А почему, как ты думаешь, я до сих пор не женился? Все тебя ждал?
— Ну что ты! Мне это никогда не пришло бы в голову. Я просто не понимаю…
— Что, мне нужно сказать тебе все по слогам? — В голосе Ральфа послышался гнев. Но Этель словно не слышала его.
— Ты не любишь детей? — продолжала она. — Я тебе не верю. С Фредди ты отлично ладишь.
— Да ты не слушаешь меня! Я ведь сказал — детей не будет! И не потому, что я их не люблю.
— Тогда почему? — Этель пристально смотрела на него.
— Есть такое выражение: стрелять холостыми патронами! — глухо ответил Ральф.
Этель оторопела.
— Ты шутишь!
Он рассмеялся сухим коротким смехом:
— Ты считаешь такие вещи подходящим предметом для шуток?
Этель растерянно смотрела на него, не находя нужных слов.
— Свинка, — коротко пояснил Ральф. — В случае если взрослый мужчина заболевает этой болезнью, дело может закончиться бесплодием.
— Когда это случилось?
— Десять лет тому назад.
И прежде, много лет назад, и совсем недавно, пытаясь понять, почему же Ральф все никак не женится, хотя бы для того, чтобы продолжить род Макартур, Этель могла предположить все, что угодно, но только не то, что сейчас услышала. Как, наверное, ему было трудно свыкнуться с мыслью, что он никогда не будет отцом! Возможно, и сейчас еще она сидит в его мозгу занозой. И как легко могла бы она все изменить! Для этого требовалось только одно — признаться, все рассказать.
Этель закрыла глаза, чтобы не разрыдаться.
— Извини… извини меня, — повторяла она, понимая, что эти слова не могут искупить ее вины.
Ральф махнул рукой:
— Ради Бога, Этель, на этом жизнь не кончается. Я давно уже со всем смирился, и я далеко не самый несчастный среди мужчин. Да, я не могу делать детей, но кое-что я еще умею. — Он лукаво улыбнулся. — Я готов это доказать, если после того, как мы в последний раз были вместе, у тебя возникли сомнения.
— В последний раз? — повторила Этель. Она думала о другом и в самом деле не поняла намека.
— Ты забыла? Давай-ка я попробую освежить твою память. Июнь месяц. Солнечный полдень. Лондон. Твоя постель.
— Да, да, я помню… — пробормотала Этель и густо покраснела.
— Нам помешали, — продолжал Ральф. — Это было только начало, за которым должно последовать продолжение.
Этель невольно попятилась, но он не дал ей уйти.
— Ты что, боишься меня? — Ральф легко коснулся рукой ее щеки. И как всегда, первое же его прикосновение — и по телу Этель пробежала дрожь.
Она кивнула головой, она ведь и в самом деле боялась этого человека, его власти над собой.
Но Ральф нежно погладил ее по плечу и улыбнулся обезоруживающей улыбкой.
— Неправда…
Этель посмотрела ему в глаза. И тут же унеслась в прошлое, в то время, когда она так любила этот странно пристальный взгляд.
— Пожалуйста, — голос ее задрожал, когда Ральф наклонился и прижался губами к ее виску, — не надо. — Пусть он остановится, пусть прекратит это. Этель была совершенно беспомощна и беззащитна перед ним и собственными чувствами. Она хотела его так сильно, что разум и воля не могли устоять под напором этого желания.
