— Вряд ли...
— Вы с этим не согласны?
— Я просто подумал... Ну, это значит, что он их не боится. Мне так и показалось, когда я подслушал их разговор у него в квартире. Фаласки пытался ему угрожать... Полагаю, потому что Ринальди не заплатил, сколько обещал. Это его совершенно не волновало. Боюсь, они просто не знают ничего важного. У меня такое впечатление, что они привезли ему ворованные вещи, но ему было все равно.
— Значит, не осторожничает, а просто спокоен.
— Боюсь, что да. Я разговаривал о нем со своим заместителем Лоренцини. Он сказал: «Ринальди рассмеется нам в лицо». Он был уверен, что мы не поверим ни единому его слову, и, по всей видимости, он прав...
— Конечно, так оно и есть. Проблема в том, что он не так уж много нам рассказал, чтобы мы поверили или не поверили, верно? Инспектор? Вы меня слышите, инспектор?
— Да. Я должен найти Джейкоба Рота, и я подумал...
— Алло? Инспектор?
— Адвокаты... Извините, я ищу в телефонной книге... В среде адвокатов нередки семейные династии, правильно?
— Что, простите?
— У адвоката Умберто д'Анконы мог быть сын или племянник, и Сара Хирш обращалась к нему... Есть... Вот. Конечно, эта телефонная книга немного устарела.
— Меньше, чем Земельный кадастр. Вы нашли кого-то?
— Да. Еще один Умберто, наверняка это родственник. Живет на виа Масаччо. С вашего позволения, я поеду туда прямо сейчас. Перезвоню сразу, как вернусь.
— Лоренцини! Мне нужен водитель. Присмотри тут за всем. Я уезжаю.
Пока они добрались до виа Масаччо на другом конце города, инспектор весь взмок. Он надел для поездки форменную куртку и теперь понимал, что сделал это напрасно. Было очень жарко. Припарковав машину, его шофер, молодой стройный карабинер, кстати, без пиджака, спросил:
— Вы там долго будете? Мне переставить машину? Я бы лучше встал в тени. — Никакого вразумительного ответа он не получил.
Выйдя из машины, инспектор, прибегнув к спасительной защите темных очков, принялся рассматривать типичный для этой части города особняк. За металлической оградой во дворе росли лавр и олеандр, но садом это не назовешь. Возможно, внутри обнаружится что-то более внушительное. У входа на толстой латунной доске выгравировано имя У. Д'АНКОНА. Инспектор нажал на звонок. Дверь открыла молодая женщина, по всей видимости, с Филиппин, осведомилась об имени посетителя и впустила инспектора в дом. В темной прихожей, выложенной причудливым орнаментом из красной, черной и белой плитки, невысокий смуглый мужчина, без сомнения, муж горничной, выглянул из коридора справа, посмотрел на инспектора и исчез. Инспектор остался ждать приглашения возле азиатского ландыша в огромном майоликовом вазоне. Затем его проводили в комнату, где, казалось, было книг больше, чем мебели, но на самом деле, если приглядеться, было много и того и другого. Из приоткрытой застекленной двери на террасу чувствовалось слабое дуновение прохладного свежего воздуха. Темно-зеленые внешние ставни были плотно прикрыты. На столе горела лампа. За массивным столом в большом кресле сидел маленький старик. Это был не сын и не племянник. Это был не кто иной, как сам Умберто д'Анкона. Возраст сделал его лицо похожим на череп. Натянутая на висках и переносице бледная в голубизну кожа казалась почти прозрачной за исключением мягких бледно коричневых пятен на лбу.
— Простите, что не приветствую вас стоя, — произнес старик, указывая на кресло. — Я ждал вас. Честно говоря, думал, что вы придете гораздо раньше.
— Спасибо, — поблагодарил инспектор, устраиваясь в большом прохладном кожаном кресле. — Я бы пришел раньше, но мне сказали, что вы скончались.
— Пока нет, — с улыбкой ответил адвокат. — Пока еще не совсем. — Улыбка сошла с его лица. — Бедная Сара. Умерла, так и не начав жить. Вы же пришли по поводу Сары, так?
— Да, по поводу Сары, — ответил инспектор. — У меня создалось такое же впечатление от общения с ней, хотя я совсем ее не знал.
— Не знали? Признаться, вы удивили меня. Я понял, что вы были близким и доверенным другом нашей несчастной Сары. Вы действительно очень удивили меня.
— Нет-нет... — Инспектор был несколько смущен. Он бы воспринял это как комплимент, если бы в свое время не забыл сходить к ней домой и если бы она не погибла. — Я видел ее лишь однажды. Незадолго до смерти она пришла ко мне и рассказала, что она... Ну... В опасности. Увы, она очень мало мне сообщила об обстоятельствах своей жизни, точнее, не сообщила ничего вразумительного. Порой, когда становится поздно, понимаешь, что, если бы поверил человеку, все могло бы сложиться иначе. Тем не менее она сказала, что у нее есть адвокат, я посоветовал ей проконсультироваться с ним... С вами. Я думал, вы знаете о ней больше, сможете оценить ситуацию...
— Боже мой... — Минуту д'Анкона сидел молча, подперев голову правой рукой. Вздохнув, он поднял глаза на инспектора. Д'Анкона внимательно его разглядывал, пронизывая взглядом насквозь, словно пытался понять, почему Сара Хирш полностью доверяла этому незнакомцу. В полной тишине инспектор с беспокойством смотрел на адвоката. Наконец тот произнес: — Мы с вами, инспектор, должны были встретиться раньше. Вместе... Да, ну что ж...Пустые рассуждения.
— Да. Я много думал об этом. Как я уже сказал, я видел ее лишь однажды. Судя по вашим словам, она очень рассчитывала на меня. Возможно, вы ошибаетесь, говоря, что она мне доверяла, особенно если мы оценим все произошедшее. Такое бывает. Когда уже слишком поздно, мы готовы на все, знаем, что надо было сделать, что надо было сказать, кому надо было поверить. В разговоре с вами, может быть, она поняла, что могла мне тогда довериться, но сегодня я здесь потому, что она мне не поверила и ничего не рассказала. Я ничего о ней не знаю. Я не знаю даже, почему она умерла именно при таких обстоятельствах, несмотря на то что я нашел людей, виновных в ее гибели. Я только знаю, что написано в заключении двух психиатров, которым она не могла или не хотела довериться, и то, что я нашел или, правильнее сказать, не нашел у нее в квартире.
— Понятно. — Адвокат замолчал, обдумывая услышанное и глядя на свои руки, лежащие на столе. Бледные, с деформированными артритом суставами, покрытые большими бледными возрастными пятнами на тыльных сторонах.
Неужели эта беседа будет повторением разговора с Сарой Хирш, только без слез? Ладно, больше он не задаст ни одного вопроса. Если старик захочет, сам расскажет, а инспектор уже и так потратил на это достаточно времени.
— Могу представить, — наконец произнес адвокат, — с какими трудностями пришлось столкнуться Саре. Она была напугана и нуждалась в вашей помощи. Так же, как тогда, когда она перестала ориентироваться в жизни, она была напугана и нуждалась в психиатрической помощи. Однако у нее были более серьезные и более долгосрочные обязательства, поэтому она ни тогда ни сейчас так и не открылась, не стала откровенничать.
— А вы? В конце концов, сейчас она мертва.
— То есть вы считаете, какими бы ни были ее обязательства, я могу вам все рассказать? Да. Да... Могу, насколько это возможно, и, безусловно, я могу для вас открыть некоторые загадки жизни Сары.
— Лишь некоторые?
— У меня тоже есть обязательства, инспектор, и более серьезные, более масштабные, чем обязательства Сары; ко всему прочему, они кое в чем совпадают.
Он будет себя вести так же скрытно, как и Сара. Выдаст пару фактов без каких-либо объяснений, и все дела, не сомневался инспектор.
— Не думайте, что вас в чем-то незаслуженно ущемляют — произнес адвокат, но инспектор вовсе этого не думал.
— Вы сказали, вы ждали, что я приду раньше, а я вам объяснил, что думал, будто вы умерли. Простите, но я не совсем понимаю. Ведь вы же знали, что вы живы. И вы также знали, что Сара Хирш погибла. Вам было известно, что она приходила ко мне. В газетах ее смерть расписали как убийство. Почему же вы не пришли поговорить со мной?
