«Катерина — сама элегантность: красавица из четырнадцатого века в стиле века двадцатого, она идеальна в нашей одежде, и я хотела бы, чтобы она была у меня моделью, но сейчас ее больше интересует административная сторона работы».
Фото на первой странице: Жемчуг на золотой кружевной паутине воротничка вечернего платья
Еще фото: Оливия Беркетт и Тесси в белой гостиной палаццо Брунамонти.
Фотограф: Джанни Таккола, Флоренция.
Инспектор уронил на колени экземпляр «Стиля».
— Пап? Можно нам не ложиться? Мы хотим посмотреть матч.
— Спросите у мамы.
— Мы спросили, она велела спросить тебя.
— Смотрите.
И двое мальчишек сломя голову понеслись на кухню, сдерживая хихиканье.
— Мам! Папа сказал, что мы можем не ложиться и посмотреть с ним матч, если ты не против. Ты согласна? Ну мам!
Они навалились на него с двух сторон, и он, довольный, крепко прижал их к себе. Игроки стремительно передвигались по зеленому полю, шум толпы то усиливался, то стихал — удобный фон для того, чтобы медленно перебирать в голове гораздо более яркие образы.
— Габриэль Батистута ведь не перейдет в другую команду, правда, пап? Джованни говорит, что перейдет, но я не верю. Зачем ты читаешь это?
— Читаю что? Хочешь смотреть матч — смотри. А если начнешь шуметь, твоя мама…
Должно быть, прошло около двух часов, когда он внезапно громко произнес:
— Я уже слышал это имя и думаю, что знаю, где…
— Какое имя, Салва? Он уставился на нее:
— Мальчики пошли спать?
— Полагаю, да. О чем ты думал, разрешив им не ложиться? Завтра ведь в школу.
— Что?
— Салва, в чем дело?
— Ни в чем.
— У тебя усталый вид. Пойдем спать.
Он провалился в глубокий сон и, как ему показалось, проспал много часов, прежде чем услышал собственный громкий голос:
— Собаки и фотографии.
— Собаки и что?
Он открыл глаза. Лампа Терезы все еще горела, она читала «Стиль», значит, было еще не очень поздно.
— Фотографии, — повторил он, вспоминая сон. — Это все вопрос…
— Вопрос чего, Салва?
Но он снова заснул. Заснул, убежденный, что утром туман рассеется и он ясно увидит то, что было у него перед носом. Он проснулся полный сил. Туман действительно рассеялся, но то, что он должен был ясно увидеть, пока еще не появилось.
Он начал свой день со спокойных размышлений. Сидел в кабинете и звонил в главное управление по внутренней линии.
— Конечно, инспектор. Можете назвать мне место и дату рождения? Это поможет найти досье, если оно здесь, — пообещал голос в телефонной трубке.
— Нет, не могу, но бьюсь об заклад, что на него есть досье, так как он жил и действовал в этом районе, поэтому его дело должно быть здесь, в архиве. Срочно, да. Оливия Беркетт, да. Я буду ждать.
Собаки и фотографии. Нужно спокойно посидеть и подумать. Собаки и фотографии. Он сидел и думал. Кто-то в центре паутины… Жемчуг на золотом кружеве паутины…
Зазвонил телефон.
— Инспектор Гварначча.
— Маэстренжело. У меня есть адрес и номер телефона графини Элеттры Кавиккьоли Джелли. Запишете?
Он записал. Потом спокойно посидел в ожидании.
Телефон зазвонил снова.
— Инспектор Гварначча.
— У меня есть досье для вас. Хотите, чтобы я его вам с кем-нибудь прислал?
— Нет, просто перечислите основные моменты биографии и скажите, когда он отбывал свой последний срок. Он вышел?
— Да, вышел. Срок был небольшой. Кража произведений искусства, виллы в окрестностях Флоренции… Ну, это вам уже знакомо, полагаю… Освободился года полтора назад. Еще какие-то подробности вас интересуют?
— Его адрес.
— На сегодняшний день — виа Санто-Спирито, дом семнадцать. Что-нибудь еще?
— Нет, но не отсылайте досье обратно в архив, передайте его капитану Маэстренжело, для меня. Я свяжусь с ним позже. Спасибо.
Сказать по правде, его воспоминания об этом случае были более чем неопределенными, но едва ли это сейчас имело значение. Будет достаточно времени, чтобы взглянуть на дело, только пусть лучше этим займется кто-то другой. Кроме того, где доказательства?
— Доказательств нет, — согласился он, когда позвонил Маэстренжело. — Я просто пытаюсь понять.
— И вы поняли. Он опасная личность, этот человек. Я производил его арест.
Значит, капитан, в отличие от инспектора, ясно помнил то дело. Независимый фотограф, который снимал светских людей в их домах. Он выбирал декорации, осматривал все подходящие комнаты, вел дружеские беседы с объектами съемок в непринужденной обстановке. Предусмотрительно выждав некоторое время, профессиональные взломщики, детально проинструктированные и даже снабженные фотографиями, совершали ограбление. Между фотосессией и кражей он с помощью фотографий получал комиссионные от тайных клиентов и таких же тайных антикваров и арт-дилеров. Все шло как по маслу, пока фотографа не арестовали.
Так почему бы не украсть домовладельца? Одно большое дело — и денег хватит на всю жизнь.
— Но, — добавил капитан, — если верить информации, которую я получил от семьи, они ошиблись с выбором. Конечно, здесь есть и состояние, и бизнес, но бизнес сейчас расширяется, поэтому денег не хватает. Похитители хотят быстро получить деньги и рассчитывают на скрытые наличные, которые невозможно было бы отследить, недвижимость в данном случае никак нельзя назвать идеальной. Информация наводчика об антиквариате, возможно, была достоверной, но вот о состоянии этих людей — явно ошибочной, как вы думаете?
— Думаю, кто-то ему солгал, — сказал инспектор.
— Я вас не понимаю. Да кто бы вообще стал с ним об этом говорить?
— Люди откровенничают… по разным причинам. Даже сама графиня могла захотеть показаться более состоятельной, чем была на самом деле. Возможно, фотографы, как и парикмахеры, способны разговорить клиентку.
— А разве вы не говорили, что была только одна фотосессия?
— Только одна, насколько мне известно. Но у него получилось.
Была достигнута договоренность, что Леонардо Брунамонти, детектив Чарльз Бентли и Патрик Хайнс будут вызваны в офис прокурора к четырем часам. Таким образом им ясно давали понять, что на них никто не собирается давить с целью получить информацию об их действиях, напротив, их поставят в известность
