Ей, как и мне, не терпелось.
– Конечно, успею. Я буду там около пяти.
– Я приготовлю обалденную паэлью…
«Смотри, не отрави меня!» – подумал я.
– … и обещаю не класть в нее яд, – добавила она.
– Тяните за голову. Не так, сильнее – в этом весь смысл. А теперь отрежьте щупальца прямо над глазами.
– И что мне с этим делать? – спросил я, поднимая мокрую блестящую тушку.
– Под раковиной есть мусорное ведро.
– Вообще-то я плохо в этом разбираюсь… – сказал я, пытаясь справиться с кусочками головоногого моллюска.
– Непонятно другое, мистер Блейк.
– Зовите меня Гарри.
Тут моллюск выскользнул у меня из рук. Я, словно охотничья собака, отыскал его и понес к мусорному ведру, стараясь преодолеть легкую тошноту.
– Непонятно другое: почему убили Теббита? Нельзя же всерьез увязывать его смерть с этой рукописью.
В течение секунды я исподтишка ее разглядывал.
С той нашей встречи она почти не изменилась: где-то под сорок, с черными волосами, достигающими плеч, с длинными раскачивающимися серьгами, на лице – ни морщинки, а по акценту можно было догадаться, что какое-то время она провела в Штатах. Я подхватил ее у Национального морского музея, и мы поехали к ней домой. Жила Зоула неподалеку, в просторной современной квартире, располагавшейся на четвертом этаже. Из ее окон открывался прекрасный вид на Гринвич-парк, а благодаря тяжелым стеклопакетам в квартиру почти не проникал уличный шум. На стенах тут и там висели невразумительные картины, но семейных фото я не заметил. По всей видимости, она жила одна.
– Возможно, они пытались убедить его, чтобы он отдал им дневник. И у него отказало сердце.
Зоула посмотрела на меня так, словно проверяла, не шучу ли я.
– Стыд какой! У вас просто разыгралось воображение.
– Что вы знаете об играх моего воображения? – спросил я словно в шутку.
– А что вы знаете обо мне?
Она резала на куски морского ангела. В руках у нее был длинный тонкий нож – похоже, острый как бритва.
– Теперь удалите хрящ, – сказала Зоула. – Не ножом. Выдавливайте его – вот так.
Из щупальца выскочил круглый хрящ, похожий на глазное яблоко.
– Хорошо. Теперь удалите перепонку – вот ту коричневую штуку.
Я изо всех сил скреб ногтями, а слизью перемазался чуть не по локоть. Зоула продолжала живенько резать.
– А как насчет подлинности? Вспомните, как вы опозорились с тем Русцелли.
– Вы имеете в виду Гастади? Водяной знак Нидерландов времен испанского владычества подделать было бы сложно. Кроме того, я показывал рукопись Фреду Суиту в Оксфорде. Подлинность не вызвала у него ни малейших сомнений. Какая мерзость…
– И все равно, Гарри, ваша уверенность в том, что убийство сэра Тоби как-то связано с дневником, – выдумка.
– Я считаю эту связь весьма вероятной.
– В полиции рассудили иначе.
– Они решили, что я просто запутался. Что у меня что-то вроде мужской менопаузы…
Зоула красноречиво промолчала. Потом заговорила вновь:
– Ладно. Теперь промойте его холодной водой, а когда справитесь – начинайте резать хвосты тонкими кольцами.
– Мне что-то нехорошо… – сказал я, с трудом удерживая тонкие щупальца.
– Что можно найти в дневнике четырехсотлетней давности? Из-за чего там убивать?
– Вот и я об этом спрашиваю.
На массивной газовой плите стояла большая сковорода с двумя ручками. Зоула бросала в шипящее масло рис и все остальное.
– Ответ: не из-за чего.
– Не забывайте, что я подвергся нападению. Они выхватили у меня портфель. Я предвидел нечто подобное, поэтому держал рукопись под рубашкой.
– У людей то и дело выхватывают портфели. Что ж, прекрасно! – Она мило улыбнулась и закончила: – Теперь можете отдирать головы креветкам.
– Что вы говорите! Думаете, я забыл? – подначил я ее.
Зоула терла глаза. Было два часа ночи. Мы не стали приводить в порядок стол на кухне и сидели теперь на мягком пушистом ковре, напротив газового камина, обложившись листами.
– Вы не будете возражать, если я переоденусь во что-нибудь более удобное? – спросила она.
– Конечно, не буду, – ответил я, исполненный любопытства.
Зоула на несколько минут исчезла у себя к комнате. Теперь на ней была пижама из белого шелка, сплошь покрытая месяцами, звездами и плюшевыми мишками. Поперек груди маленькими желтыми буквами было написано: «Страстные ночи». Переливающийся красный халат доходил до щиколоток, а на спине был нарисован китайский дракон.
Я разлил остатки вина – мы приканчивали вторую бутылку шабли, которую я прикупил в «Сейнзбериз».
– Есть кое-какие нестыковки, – сказала она.
– Например?
– Томас Хэрриот был штурманом, однако тогда это называлось иначе, и, судя по записям, штурманом был Фернандес. И еще много таких мелочей. Есть и кое-что действительно важное. Хэрриот курит трубку. Любой школьник знает, что табак в Англию завез Уолтер Рэли, но к Хэрриоту он должен был попасть от Амадаса или Барлоу.
Я подпер голову рукой.
– Ничего не понимаю. Посмотрите на эти похожие на паутину трещины. Здесь использовали обычные для того времени чернила – в них добавляли желчь и окиси железа. Если не обработать дневник эфиром фитиновой кислоты, то через десять лет его не станет. Подделка исключена.
– Гарри, вы меня не поняли. Впрочем, я еще в Росс-он-Уай заметила, что вы не очень-то сообразительны.
Она хихикнула.
– Я клоню к другому. Люди, которым стоила таких трудов эта подделка, не поленились бы уточнить каждую мелочь. А вот историки, сдается мне, что-то напутали. Противоречия в данном случае не недостаток, а достоинство.
Я вытянул ноги.
– А тут еще попытки завладеть рукописью. Может ли это быть связано с тайной целью экспедиции?
– Тайная цель… Это меня и в самом деле заводит!
Зоула подобрала страницы и начала их листать.
– Продолжим читать. Если, кончено, вы не хотите отправиться в постель…
Она бросила на меня испытующий взгляд. Подумав, я ответил:
– Продолжим читать.
ГЛАВА 11
«Поначалу я не сомневался, что об убийствах знали только капитан, мистер Хэрриот и я. Входить в узкий круг посвященных было ужасно приятно, меня так и распирало от гордости. Однако я мало разбирался в жизни на корабле. С гибелью плотника и таинственным исчезновением мистера Холби слухи начали расползаться по „Тигру“ словно чума.
– Ты заметил, как тщательно распределен груз по судну? – спросил меня Хангер.
