– Умный мальчик, соображаешь. Теперь давай я расскажу тебе о секретном календаре Джона Ди. У нас есть високосные годы, потому что в году не ровно триста шестьдесят пять дней, так? Около четверти суток остаются неучтенными.
– Поэтому к каждому четвертому году добавляется один день. Мы ввели високосный год.
– Что и делалось со времен Юлия Цезаря. Вот только та разница немного отличается от четверти суток.
Счет был по-прежнему не совсем точен, и календарь шел чуть-чуть не в ногу с временами года. За человеческую жизнь накапливалось немного, однако за те тринадцать веков, что церковь пользовалась римским календарем, отставание достигло десяти дней. В конце концов Санта Клаус заявился бы к нам посреди лета.
– Так ведь григорианский календарь, которым мы пользуемся до сих пор, вроде как лишен этого недостатка. Насколько я помню, там учитываются не все високосные года.
– Исключаются все года с двумя нулями, кроме делящихся на четыреста. Двухтысячный год был високосным, а тысяча девятисотый – нет. Григорианский календарь повторяет четырехсотлетний цикл. Но и это еще не все, Гарри. Этот календарь был католическим. Его в тысяча пятьсот восемьдесят втором году ввел папа Григорий Тринадцатый, он же пьяница и бабник по имени Уго Бонкомпаньи. Так что протестантские страны стояли перед выбором: то ли придерживаться старого календаря и год от года ухудшать свое положение, то ли стиснуть зубы и принять превосходящий его католический. Это был вопрос жизни и смерти. Календарь определял время религиозных праздников, а между католической и протестантской идеологиями шла война, в которой все средства были хороши.
– Ты к чему клонишь? Джон Ди, что ли, изобрел новый календарь?
Зоула кивнула. Стрелка спидометра замерла на ста десяти милях в час. Промелькнули указатели на Саутгемптон.
– Что это была за прелесть! Для начала, он лучше выполнял главную задачу календаря, о которой думали и папа Григорий, и Филипп Испанский. Нужно было добиться, чтобы двадцать первое марта – отправной пункт для всех расчетов, связанных с Пасхой, – как можно точнее приходилось на весеннее равноденствие. Это когда день равен ночи.
– Зоула, я не отрицаю, что ходил в рядовую общеобразовательную школу, но что такое весеннее равноденствие, мне известно. И почему это так важно?
– Четыреста лет идет скрытая от глаз война. Она не затихла до сих пор. Даже сегодня мы о ней мало что знаем.
– Война?
– Между Христом и Антихристом.
Я на нее так и уставился. Она не шутила.
– Ты всерьез?
– Не то слово, Гарри. Война за души людские, и тут не обходится без календаря. Современный календарь – григорианский – включает четырехсотлетний цикл, в каждом из которых по девяносто семь високосных лет. Скучные цифры, непонятные трудящемуся до изнеможения сил крестьянину. А Ди выработал куда более совершенную систему високосных годов, при которой календарные даты шли в полном соответствии с временами года. Восемь из них повторялись в тридцатитрехлетнем цикле.
– Тридцатитрехлетнем?
– Да, равном возрасту Христа. Со временем поймешь, Гарри. Для простого человека, жившего в шестнадцатом веке, календарь, в котором учитываются не только времена года, но и продолжительность жизни Христа, – такой календарь казался бы даром Всевышнего. Календарь папы Григория был бы посрамлен.
Протестантские государства приняли бы календарь Ди, а католики наконец-то получили бы по заслугам.
– И все из-за високосных годов?
– Умный мальчик! Первый цикл – с первого года по тридцать третий. Високосные годы: четвертый, восьмой, двенадцатый, шестнадцатый, двадцатый, двадцать восьмой и тридцать второй. Второй цикл повторяет первый и длится с тридцать четвертого года по шестьдесят шестой. И так далее.
– Четырехлетние промежутки между високосными годами? Как в григорианском календаре?
Зоула помотала головой, нажала на акселератор и обогнала вереницу машин.
– Не совсем. Между последним високосным годом одного цикла и первым високосным годом следующего пропуск в пять лет.
– Не слишком ли сложно? Как их вычислять?
– Проще простого. Возьмем две тысячи четвертый год. Разобьем его на 20 и 04, а потом сложим – получится 24. Двадцать четыре делится на четыре, значит, по системе Ди этот год – високосный. Как мозги, Гарри? Поджариваются помаленьку?
– Даже не нагрелись толком. Ты всегда так носишься?
– С робкими пассажирами вроде тебя – всегда.
У этого календаря есть еще одно бесценное свойство.
– Ага…
– Чуть раньше я упомянула, что в календаре Ди весеннее равноденствие точнее, чем в григорианском, попадает на нужную дату.
– Вот теперь мозги начинают дымиться.
– Гарри, я знаю, что особой сообразительностью ты не отличаешься, но мы найдем тебе какое-нибудь применение. В григорианском календаре между високосными годами случаются семилетние промежутки.
За это время весеннее равноденствие съезжает на сорок один час. Удержать его на одной и той же дате не получается. Согласно же Евангелиям, Иисус воскрес в первое полнолуние, случившееся после весеннего равноденствия. В результате Пасха не всегда попадает на «библейское» воскресенье – если выражаться, скажем так, астрономически. Что никуда не годится, если ты набожный христианин.
– А в календаре Ди, в котором все завязано на возраст Христа?
– В календаре Ди промежуток между високосными годами никогда не превышает четырех лет, так что равноденствие в каждый из этих годов съезжает менее чем на шесть часов, а на пятый все опять выравнивается. Разница не выходит за пределы двадцати четырех часов. А теперь представь, что каждые тридцать три года, в начале большого пятилетнего промежутка между високосными годами, равноденствие случается как раз после полуночи. И этот цикл будет повторяться бесконечно. Значит, Пасха будет ближе ко времени, предписанному Библией. Ты уже мало что понимаешь, верно?
Я не хотел этого признавать, но пришлось.
– Мозги кипят! Как ты можешь устраивать равноденствие сразу после полуночи в такой-то год? Разве оно не случается тогда, когда случается?
– Но после какой полуночи? Полуночи в Гонолулу или полуночи по Гринвичу? Так как Земля круглая, Гарри, полночь наступает в разных местах в разное время. Ты имеешь право сам выбрать исходный – нулевой – меридиан и измерять по нему всемирное время.
– Дай мне самому догадаться… Нужно установить этот исходный меридиан на семьдесят седьмом градусе западной долготы!
Зоула промахнулась мимо передачи, обогнала грузовик не с той стороны, после чего вновь набрала сто десять миль в час.
– Отсчитывать долготу от Виргинии, а не от Гринвича, – кивнула она. – Ввести секретные високосные года, разработанные Ди, и выиграть.
– Однако католическая империя Филиппа Испанского обладала монополией на «Божественную долготу», – сказал я. – Она проходит через Кубу, Ямайку, Панаму и так далее.
– Ты близок к решению, Гарри.
– Все, я понял! Англичане тайно основывают колонию на семьдесят седьмой долготе. Как только колония есть, они объявляют всему миру о новом календаре доктора Ди – в нем время отмеряется жизнью Христа, наступление Пасхи близко к предусмотренному Библией, и он куда меньше расходится с временами года. Ну как тут устоять! Влияние Англии среди протестантских государств возрастает, а Антихристу (в лице папы) остается лишь расхваливать собственный церковный календарь, который он только что ввел. Победа
