Поскольку весь экипаж был при деле, Стивен отправился к своему деревянному насосу, через раструб которого ежедневно наблюдал за чудесами, происходящими в морской пучине, обитатели которой, видимо, самого доктора считали лишь деталью помпы. Впрочем, на сей раз его присутствие служило помехой в разговорах моряков. Он заметил эту скованность, и их тревога передалась ему.
За обедом Джеймс Диллон был весел: он пригласил к столу Пуллингса и Бабингтона, и их присутствие, наряду с отсутствием Маршалла, несмотря на хмурое молчание казначея, придало трапезе праздничный характер. Стивен наблюдал за лейтенантом, который присоединился к хору, исполнявшему песню, сочиненную Бабингтоном, и орал что есть сил:
Закон мы этот будем чтить
До самого до фоба,
И верно королю служить
С тобой мы станем оба!
– Молодцы! – воскликнул он, хватив кулаком по столу. – А теперь каждому по бокалу вина, чтобы смочить глотки, затем мы все должны выйти на палубу, хотя мне, как хозяину, неприятно такое заявлять… Какое счастье снова сражаться с кораблями Его Величества, а не с этими проклятыми каперами, – заметил он после того, как кают-компанию покинули молодые офицеры и казначей.
– Какой же вы, право, романтик, – заметил Стивен. – Ядро, выпущенное каперской пушкой, проделывает такое же отверстие, как и то, что выпущено королевским орудием.
– Это я-то романтик? – с искренним негодованием воскликнул Диллон, и в его зеленых глазах вспыхнул гневный огонь.
– Да, мой дорогой, – ответил Стивен, нюхая табак. – Вскоре вы начнете меня убеждать в божественных правах монархов.
– Что же, даже вы, с вашими нелепыми представлениями о равноправии, не станете отрицать, что король – единственное мерило чести?
– Ни в коем случае, – отозвался доктор.
– Когда я последний раз был дома, – продолжал Диллон, наполняя бокал Стивена, – мы справляли поминки по старику Теренсу Хили. Он был арендатором у моего деда. И там пели песню, которая весь день не выходила у меня из головы. Но теперь я никак не могу ее вспомнить.
– А что за песня – ирландская или английская?
– В ней были английские слова. Одна строфа звучала так:
Дикие гуси летят, летят, летят,
Дикие гуси плывут по свинцовому морю.
Стивен насвистел мелодию и своим скрипучим голосом запел:
Они никогда не вернутся:
Белый конь загадил, загадил,
Белый конь загадил наш зеленый луг.
– Она самая. Благослови вас Господь! – воскликнул Диллон и, напевая, вышел на палубу убедиться, что матросы стараются вовсю.
«Софи» вышла в открытое море на закате солнца и взяла курс прямо на Менорку. Перед самым рассветом она снова направилась к берегу, подгоняемая свежим бризом, дувшим чуть восточнее норда. Однако в воздухе ощущалась осенняя прохлада и сырость, с которой в памяти Стивена связывался урожай грибов в буковых лесах; над водой стелился туман необычного бурого цвета.
«Софи» подходила к берегу галсом правого борта, держа курс на вест-норд-вест. Просвистали команду убрать койки и уложить в сетки; в воздухе стоял аромат кофе и запах жареной ветчины, которые смешивались воздушным вихрем на наветренной стороне туго натянутого триселя. Бурый туман по-прежнему скрывал находившуюся по левой скуле долину Льобрегат и устье реки, однако поодаль, там, где на горизонте маячил едва различимый город, восходящее солнце успело выжечь несколько пятен тумана. Остальные его участки могли скрывать мысы, острова, отмели.
– Знаю, знаю, эти канонерки пытались заманить нас в какую-то ловушку, – произнес Джек, – я еще ребенком понимал, что это такое. – Джек не умел притворяться и тотчас убедил Стивена, что ему прекрасно известен характер ловушки, во всяком случае, он хорошо представлял себе, какой она может быть.
Солнце нагревало поверхность воды, чудесным образом окрашивая ее в различные цвета, порождая одни туманы, рассеивая другие, рисуя замысловатые узоры теней, отбрасываемых туго натянутыми снастями и чистыми изгибами парусов на белую палубу, которую под настойчивый звук скребков драили, чтобы она стала еще белей. Внезапно на горизонте появился голубовато – серый мыс, а в трех румбах по правой скуле возник крупный корабль, под прикрытием суши мчавшийся на юг. Впередсмотрящий деловито объявил о его обнаружении, впрочем, после того как туман рассеялся, судно целиком можно было наблюдать с палубы.
– Превосходно, – произнес Джек, долго разглядывавший судно, а затем схвативший подзорную трубу. – Как вы полагаете, мистер Диллон, что это за парусник?
– Думаю, это наш старинный знакомый, сэр, – отозвался лейтенант.
– Я тоже так думаю. Поставьте грота – стаксель и приведитесь к ветру, чтобы сблизиться с испанцем. Швабры на корму, высушить палубу. Сейчас же отправьте матросов завтракать, мистер Диллон. Не угодно ли будет вам выпить чашку кофе вместе со мной и доктором? Будет жаль, если добро пропадет.
– С удовольствием, сэр.
Завтрак прошел почти в полном молчании. Джек спросил:
– Вы, наверное, хотите, чтобы мы надели шелковые чулки, доктор?
