сама себе в подушку, – это для тебя хороший урок.
Нет, такой глупой она больше не будет… Не станет никому доверять.
Наутро она почувствовала себя лучше, более того, ощутила даже своего рода удовлетворение. Значит, ее песенка не плоха – иначе вряд ли стали бы воровать. Дини пришла к выводу, что она на правильном пути.
Следующие три недели ее песня в исполнении Вика Дженкинса звучала повсюду и считалась едва ли не лучшим хитом певца. Песню передавали чуть ли не каждые четверть часа. Мелодия доносилась из автомобилей и кафе, звучала на набережной, клип с записью транслировался по телевидению. Даже на близлежащих фермах в Пиггли-Вигли звуки песенки плыли над птичниками…
В тот самый момент, когда Дини почувствовала, что вот-вот взорвется от негодования, случилось невозможное: Вик Дженкинс собственной персоной вошел в «Криспи- крим».
Дини и другие официантки поняли, что готовится нечто экстраординарное, когда телохранители певца с «уоки-токи» в руках, оттопыренными карманами и напряженными лицами появились в заведении, на секунду опередив суперзвезду. Затем нахлынуло целое море репортеров, легкомысленных и непредсказуемых, как провинциальные красотки. В течение нескольких долгих секунд вспышки блицев и щелканье фотоаппаратов и кинокамер господствовали в заведении, а владельцы всей этой техники изо всех сил старались запечатлеть главный момент дня – явление великого Вика Дженкинса.
Неожиданно Дини стало ужасно смешно. Девушка начала хихикать, не обращая внимания на суматоху вокруг, шепоток официанток, блики фото– и кинокамер и напряженные взгляды людей Дженкинса.
Вик мгновенно развернулся по направлению к ней. В его глазах полыхала холодная ярость. Дини сглотнула, но улыбка словно приклеилась к ее губам. При ближайшем рассмотрении звезда кантри-шоу оказался куда привлекательнее, чем открытки с его изображением.
– Ты над чем смеешься, девушка? – вопросил он глубоким голосом, и, хотя это было произнесено негромко, в кафе в одно мгновение установилась тишина.
Дини кашлянула и ткнула пальцем себе в грудь. Глаза у нее были широко открыты и невинны, как всегда.
Выражение лица Дженкинса смягчилось. Он провел рукой по щеке, коснувшись своих роскошных, тщательно подстриженных бакенбард, и окинул Дини совсем другим взглядом, в котором сквозили неприкрытое удивление и веселость. Определенно звезде понравилось то, что он увидел.
– Так над чем же ты смеешься? – повторил он со скрытым лукавством в голосе.
– Гм… – Она переступила с ноги на ногу и поправила волосы под наколкой. – Я засмеялась при виде удивления, которое вы изобразили на лице, увидев всю эту толпу репортеров. На самом же деле, мне кажется, ваше появление спланировано лучше, чем иная свадьба.
Дженкинс заулыбался в ответ на ее слова. Нечего и говорить, что его улыбка была обворожительна. Дини, в свою очередь, лучась от удовольствия, вернула улыбку Вику. Так начался один из самых знаменитых в Нэшвилле, а затем и во всей стране романов. Последнее произошло по вине журналистов, работавших на бульварные газетенки и шаставших всюду в поисках сенсаций. Вик Дженкинс тут же пригласил очаровательную официантку отобедать с ним, и с того самого вечера их стали считать влюбленной парочкой. Более того, вновь оказавшийся в центре всеобщего внимания старина Вик и его красотка «из народа» сделались чуть ли не самой популярной парой в стране.
Вик обнаружил источник, из которого он теперь черпал вдохновение и новые песни. Во время первого же свидания Дини рассказала ему, как был написан ее первый хит, известный теперь повсюду в его исполнении. Как ни странно, певец не стал смеяться над ней, а принял к сведению полученную информацию. Он позвонил своему менеджеру из телефона, установленного в автомобиле, и Дини не только заплатили авторские, но и пообещали, что ее песенки будут рассматриваться в первую очередь в случае, если Вику придет в голову мысль записать новый шедевр. На следующий день она отослала ему еще несколько кассет со своими сочинениями, и уже через короткое время песенки Дини были включены в репертуар звезды.
Так Вилма Дин Бейли в конце концов ухватила за хвост птицу удачи в Нэшвилле – но не совсем ту, на которую рассчитывала. Как ни крути, а светилась она всего-навсего отраженным светом звезды-исполнителя. Да и звездная пыль, часть которой перепала Дини, была, если так можно выразиться, второсортной. Она подбирала лишь те ее частички, которые стряхивал со своих широких плеч Вик.
Через некоторое время Дини ощутила, как в глубине ее души стало копиться раздражение. Ей не хотелось зависеть от мужчины – от какого бы то ни было мужчины – в тот момент, когда начала крепнуть ее индивидуальность. Конечно, теперь люди стали относиться к ней добрее, но причиной этого была ее связь со звездой. Дини же из первых рук знала, во что может обойтись женщине зависимость от мужчины. Всякий раз, когда ей было необходимо получить подтверждение этим своим мыслям, она смотрела на исхудавшую от непосильной работы мать. Хочешь не хочешь, а приходилось думать, как выбраться на простор из той густой тени, которую отбрасывал великий человек.
Дини продолжала работать в закусочной «Криспи-крим», хотя ее счет в банке постоянно рос. Официантки приходили и уходили. Дини оставалась и продолжала разливать кофе и Продавать пончики фанатам Вика, которые постоянно околачивались в закусочной в тщетной надежде как-нибудь увидеть своего кумира. Тот, однако, не появлялся, зато заведение процветало, количество проданных пирожков и пончиков росло со скоростью автомобиля, несущегося с горы без тормозов.
Между тем роман с Дини как нельзя лучше соответствовал планам Вика. Прежде всего он являлся наглядным опровержением слухов об отъезде звезды кантри-шоу в Голливуд. Когда люди видели Вика рука об руку с Дини, они понимали, что их кумир никогда не покинет родимый Юг. По этой причине диски Вика расхватывали не хуже, чем горячие пончики в «Криспи-крим», а его видеоклипы принимались на ура. Никто не мог противостоять обаянию этого милейшего парня.
Дженкинс был достаточно практичен, чтобы поддерживать с Дини постоянный контакт, даже если гастроли проходили за сотни миль от Нэшвилла. Иногда он даже просил ее сыграть новую песенку по телефону, иногда посылал за новыми записями Дини своего менеджера.
Менеджер постоянно снабжал девушку аудиокассетами самого высокого качества, чтобы та могла пользоваться дорогой аппаратурой, которую Вик подарил Дини на двадцатилетие.
– Это мне напоминает анекдот о том, как один малец подарил своей бабке бейсбольную биту, – пробурчала Лорна, осмотрев новейшее оборудование для звукозаписи.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Дини у матери с некоторым раздражением.
– Ты отлично понимаешь. Этот подарок он сделал не тебе, а в первую очередь себе, детка. Он обеспечил себе целую кучу новых шлягеров по цене одного-единственного аудиоцентра. Так-то.
Дини попыталась игнорировать едкое замечание матери, но вечером после разговора с Виком слова Лорны вспомнились ей. Интересное дело: всякий раз, когда она пыталась освободиться от его удушающей опеки, Вик появлялся с огромным букетом цветов, придав лицу выражение провинившегося щенка. Дини же претила сама мысль, что кто-то может быть несчастным по ее милости.
Их взаимоотношения складывались весьма любопытно. Дини никак не могла отделаться от мысли, что она постоянно находится в тени, а все друзья Вика, да и он в том числе, отлично это понимают, а главное – принимают как должное. Все выглядело так, будто в святая святых общего, казалось бы, дела, ее не допускают.
Дини очень старалась влюбиться в Вика, но дальше искреннего восхищения его голосом дело не пошло. Ей и в самом деле нравилось, как он использовал этот инструмент. В голосе певца звучали именно те интонации, о которых мечтала девушка, создавая очередную песенку.
К тому же девушка была весьма польщена вниманием, которое Вик демонстрировал по отношению к ней. Тем не менее отношения складывались не совсем так, как мечталось.
Читая и перечитывая музыкальную периодику, Дини пришла к выводу, что серьезный успех выпадал на долю тех исполнителей, которые пели песни собственного сочинения. Было похоже, что времена, когда певец являлся инструментом сочинителя, понемногу уходят в прошлое. Самые большие знаменитости исполняли собственные сочинения. Иногда она замечала, как в глазах Вика – их голубизна была ярче, чем южное небо, – мелькало одобрение, когда песня ей удавалась, хотя он ни разу не облек свое одобрение в слова. Казалось, Вик Дженкинс лишь снисходил до нее, и Дини оставалось только благодарить его за то, что он согласился выслушать ее детский лепет. Сам же факт того, что некоторые из ее песенок записывались в его исполнении, следовало расценивать как особую милость судьбы.
Вик, между прочим, настоял на том, чтобы она начала курить – якобы для успокоения нервов, которые и в самом деле разболтались, поскольку подозрения Дини росли. Певец убедил свою подругу, что люди, достигшие успеха в шоу-бизнесе, выкуривают минимум по две пачки в день, а на некурящих смотрят как на безнадежных провинциалов. Несмотря на то, что Дини так не думала, она таки закурила – главным образом ради того, чтобы избежать придирок Вика. Только через какое-то время она поняла, что Вик – сознательно или нет, кто теперь разберет? – стремился к тому, чтобы она подпортила себе голос. Бросить курить она так и не смогла, но позже ей удалось сократить количество сигарет до нескольких штук в день.
Дини отнюдь не была глупышкой, и, когда первое ослепление от встреч со
