Я думала, я скончаюсь от мысли, что мне с Бэйбой придется всю оставшуюся жизнь мыть посуду, чтобы расплатиться за этот ужин, но Юджин расплатился, так что все, славу Богу, было в порядке.
Он пожал нам руки, еще раз извинился, а затем вышел, и мы остались одни допивать кофе с ликером. Официант был слегка озадачен внезапным исчезновением мужчин и еще моими ботинками. Я думаю, что он находил нашу компанию весьма эксцентричной.
– Боже правый, сегодня у нас удачный заход, – резюмировала Бэйба, когда мы остались вдвоем.
– Бабы, наверное, просто помирают по нему, – сказала я.
– Классный мужик, – согласилась она, – я бы от такого не отказалась. – Как бы мне хотелось встретиться с ним опять!
– А давай ему пошлем письмо, – предложила Бэйба, – ты напишешь, а я подпишусь под ним, а?
– Ну и чего мы там напишем?
– Не знаю, – она пожала плечами и уставилась в меню. Там был особый, специально выделенный пункт может, если пожелает, присутствовать при приготовлении блюд.
– Пойдем развлечемся, – предложила Бэйба.
– Нет, все, чего мне хочется, это сидеть здесь, потягивая кофеек, и чтобы официант подливал мне его в чашку всякий раз, когда она опустеет. Увидим мы его еще когда-нибудь?
– А мы не будем сидеть сложа ручки, – сказала наконец Бэйба, – мне только что пришла в голову гениальная мысль!
Вся гениальность этой мысли заключалась в том, что мы должны были купить билеты на костюмированный бал и пригласить его. Кроме того, мы должны были соврать, сказав, что мы выиграли их в лотерею или что-то там еще.
– Пригласим тебя в партнеры, Тода, или Тушу, или еще кого-нибудь.
Тушей мы звали одного ее приятеля, который занимался тем, что натаскивал борзых в Блэнчардстауне. У него, конечно, было и обычное имя – Берти Кунигэн, но мы переименовали его в Тушу, потому что он ненавидел мыться. Он уверял, что вода причиняет вред его коже. Он был высоким, широкоплечим, с черными вьющимися волосами, с довольным выражением на круглом красноватом лице.
Мы стали действовать по плану Бэйбы. В конце педели, когда я получила зарплату, мы купили четыре билета в дансинг Клири. Потом узнали у Тода адрес Юджина и написали ему. Ни я, ни Бэйба не заплатили за эту неделю Джоанне.
Мы просто места себе не находили от волнения, ожидая его ответа, но когда он наконец пришел, я едва не разрыдалась. Это был очень вежливый отказ. Он написал, что не танцевал уже очень много лет и что испортит нам все веселье своим присутствием.
– Господи Иисусе, мы пропали, – сказала Бэйба, передавая мне письмо. У него был очень неразборчивый почерк.
– О Боже! – вскрикнула я очень огорченно. Я даже не ожидала, что так расстроюсь, но все мои надежды увидеться с ним были только на эти танцы.
– Ну что за жизнь, – посетовала я, У нас были билеты, но не было парней, не было денег и бальных платьев.
– Придется идти. Мы же не можем просто так взять эти проклятые билеты и выбросить на помойку, – заявила Бэйба.
– И шуб у нас с тобой пет, – сказала я.
Очень часто, когда нам случалось видеть людей, идущих на костюмированные балы, мы отмечали, что на многих женщинах надеты меха, шубы или по крайней мере пелерины.
– Мы возьмем платья в прокате на Дэйм-стрит, – сказала Бэйба.
– Они там просто отвратительные.
– А не отвратительно ли сидеть на заднице и хлюпать носом, глядя на пылящиеся на камине билеты?
– Я не знаю, где взять деньги, чтобы заплатить за платье, – сказала я, чувствуя даже какую-то радость от того, что проблема вот так решилась. Мне уже не хотелось никуда идти.
– Продадим наши тела в анатомичку! – сказала Бэйба. – Все очень просто, живешь себе спокойненько, тратишь их денежки, а потом, когда умираешь, родственникам не надо думать даже о похоронах. Тебя кладут на стол абсолютно голенькой, и студенты огромными ножами разрезают твое тело на кусочки.
Я сказала ей, чтобы она не шутила так, а она ответила, что ей плевать и она готова на все за ломаный грош.
Я представляла Юджина, сидящего в своих шикарных покоях и даже не подозревающего, какую боль он причинил нам. Я представила себе огромный стол, покрытый коричневой кожей, с уймой карандашей и ручек и аккуратными пузыречками с чернилами двух цветов.
– А ты могла бы что-нибудь спереть в этой твоей лавке? Хозяева ведь тебе не доплачивают, – спросила Бэйба.
– Это грешно.
– Это не грешно. Акина говорит, что можно красть у хозяина, который не доплачивает тебе жалованье.
– А кто этот Акина?
– Понятия не имею, кто-то в церкви.
Выход мы в конце концов нашли. Мы заняли по пять-десять шиллингов у разных знакомых и взяли в