крошечную розовую ножку. У Энджи разрывалось сердце, ей очень хотелось извиниться перед Нэтом, но он так холоден сегодня, что она не решалась. Он уже повернулся к двери, чтобы уйти, и тут Энджи не выдержала.
— Почему ты не пришел посидеть с Лизой, зная, что у меня занятия?
Он приподнял одну бровь, и лицо его приняло ироническое выражение.
— Прости.
Ее даже передернуло. Все, что он может сказать в свое оправдание!
— Если в следующий раз не сможешь за ней присмотреть, то дай по крайней мере мне знать заранее, — предупредила она. — Я найму няню.
Он смерил ее взглядом и, вытянув свободную руку, принялся рассматривать свои ногти. Неожиданно его цинизм уступил место усталой покорности.
— Ну, я тогда уберу, что ли, здесь воду, если ты закончила купать ребенка, — предложил он, повесив вешалку с костюмом на заднюю ручку двери.
Энджи, держа в одной руке Лизину грязную одежду, а в другой — саму Лизу, боком, стараясь не задеть его, вышла из ванной.
— Ладно, — согласилась она.
Он не смотрел на нее.
— Позже мне надо кое-куда пойти, — сообщил он.
У нее в груди защемило сердце, и она почувствовала, что бледнеет. Неужели ей предстоит еще одна мучительная одинокая ночь и они так и не разберутся в своих отношениях? Неужели он опять не будет ночевать дома? Она хотела уже спросить его, где он провел прошлую ночь, но вовремя прикусила язык.
— Куда же? — спросила она.
Он отвел взгляд и пожал плечами.
У нее мелькнуло ужасное подозрение: у него появилась любовница! Но уже через минуту ей стало стыдно своей мысли. Возможно, он зол и обижен, возможно, он чужой ей и относится к ней с оттенком презрения, но чтобы он изменял ей? Никогда, по крайней мере пока он официально является ее мужем.
Энджи смахнула навернувшуюся слезинку.
— Ну ладно.
Выйдя из ванной, она услышала, как щелкнула задвижка. Значит, он запер дверь в ванную.
Ну и пусть. Ничего страшного, успокаивала она себя. Пусть куда хочет, туда и идет. Она не знала, как ей теперь вести себя с чужим ей человеком. Где же тот Нэт, к которому она успела привыкнуть: любящий, любознательный, веселый, который пощекотал бы Лизе пятку и пошутил бы, что новые джинсы Энджи промокли насквозь? Лучше бы он злился, чем держался так холодно и отчужденно. Да и она тоже хороша: сразу винить его в том, что забыл посидеть с ребенком. Придя в свою комнату, она быстро переодела Лизу в чистую пижамку. В ванной все еще шумел душ.
Потом она принесла Лизу на кухню и, усадив на одеяло, расстеленное в уголке, оставила играть, а сама все ждала, когда спустится вниз Нэт. Через полчаса она снова отнесла Лизу наверх и уложила в кроватку, по-прежнему прислушиваясь к каждому звуку: не ушел ли Нэт незаметно?
Через некоторое время Энджи решила спуститься вниз и посмотреть, что там происходит. Она тихонько, на цыпочках, спускалась по деревянной лестнице.
Заглянув в гостиную, она так и обмерла: на тахте лежал Нэт. Его темные волосы, влажные после душа, еще не высохли, чистая рубашка заправлена в брюки цвета хаки, босые ноги закинуты одна на другую. Он спал крепким сном, но даже во сне его лицо сохраняло замкнутое, усталое выражение, словно он и от снов устал и просыпаться не желает. Энджи, бесшумно ступая по паркету, подошла поближе. Теперь она стояла рядом и смотрела на его точеные черты лица. Вряд ли найдется еще такой привлекательный мужчина с таким сложным характером! Энджи никогда не думала, что может испытывать к кому-либо столько противоречивых чувств. Не в силах совладать с собой, она нагнулась и погладила непослушную прядку волос, которая упала ему на лоб.
Он открыл глаза, но не пошевелился. Энджи, несмотря на то что ее сердце бешено колотилось, снова погладила его по волосам.
— Что значит твое внимание? — спросил он, еще не совсем очнувшись ото сна.
— Я хочу попросить у тебя прощения.
Он опять закрыл глаза.
— Мне не нужны твои извинения, Энджи.
— Почему?
— Да потому что я сейчас скажу, что прощаю тебя, и мы будем делать вид, будто у нас все хорошо. А это ведь не так.
— В чем же тогда дело?
Нэт протер глаза и присел, опершись на локоть. Энджи присела рядом на краешек тахты.
— Я тоже над этим думал, — откликнулся он, — и пришел к выводу, что мы с тобой хотим совершенно разного.
Энджи внимательно посмотрела ему в лицо. Разговор принимал серьезный характер. Он поднимал очень важный вопрос.
— И чего же ты хочешь? — спросила она.
Он не спеша потер подбородок, не отводя от нее глаз, а потом его губы изогнулись в слегка презрительной усмешке.
— Да все то же, Энджи. Я хочу, чтобы ты меня любила.
Она нервно сглотнула. Что он там говорил вчера? Ах да, что он ее судьба, ее любимый, и пока она не станет его, она не будет жить полноценной жизнью. Она ведь пыталась сказать ему раньше, что любит его! Долгая ночь, проведенная без него, научила ее, что любить — значит забыть обо всех помехах, обо всех препятствиях, которые она сама же и выдумала.
— А чего, по-твоему, хочу я? — осведомилась она.
Он снова потер брови.
— Надежности. Ну, и предсказуемости, стабильности, чтобы все оставалось в рамках традиций.
Она фыркнула.
— Может, я скажу глупость, но ведь ты сам хотел прежде всего этого. Помнишь, ты сказал мне, что хочешь, чтобы, когда ты возвращался домой, в окнах горел свет.
Его рот растянулся в улыбке, но в глазах по-прежнему горели насмешливые огоньки.
— Да, — кивнул он. — А потом я женился.
По ее телу пробежала дрожь.
— И что, тебе уже мало женитьбы?
— Ты же сама прекрасно понимаешь, что мало.
В сердце у нее шевельнулось чувство страха.
— Только не говори мне, что хочешь подать на развод, — тихо произнесла она.
На минуту в его глазах вспыхнул гнев.
— Ради Бога, Энджи, — нахмурился он, — давай сделаем вид, что у нас все хорошо. Не важно, правда это или нет. Давай проведем небольшой эксперимент: притворимся, что мы безумно влюблены друг в друга, жить друг без друга не можем.
Он буквально поедал ее глазами, но даже не пытался к ней прикоснуться. Она подумала, что именно так выглядит лев, который, наметив жертву, выскакивает из укрытия, мурлыча песню смерти. В ней вдруг вспыхнуло желание, древняя, как мир, всепоглощающая страсть. Чтобы сдержаться, она сжала кулаки так сильно, что ногти впились ей в ладони.
Отчуждения между ними как не бывало. Она понимала, что нужно сделать, как он говорит, нужно заняться с ним любовью сейчас, или ей никогда не выпадет другого шанса.
— Так вот чего ты хочешь? — удивилась она.
Дрожащими пальцами она потянулась к верхней пуговице его рубашки и принялась ее расстегивать. Раньше, когда они бывали наедине, она испытывала к нему до того сильное влечение, что земля уходила у нее из-под ног. Сознание, что сейчас они наконец-то станут по-настоящему близки, наполняло ее до самых
