сопровождаемая состоянием сильнейшей депрессии. Человек столь возбужден, что вздрагивает от малейшего шума, его охватывает необъяснимое беспокойство; нервное состояние его таково, что он не может ни ходить, ни сидеть на месте и погружается в полный мрак. Все это неизменно сопровождается частым и обильным мочеиспусканием, равно как и определенными расстройствами пищеварительного тракта: газами, отрыжкой и прочим. Примечательно также и его душевное состояние. Он живет в постоянном страхе перед каким-либо несчастным случаем: в автобусе его пугает возможность столкновения; переходя улицу, он боится, что может попасть под колеса проезжающих экипажей; бредя по тротуару, в страхе глядит вверх, ожидая, что на него вот-вот свалится вывеска или упадет кирпич; уверенный в том, что каждая встречная собака готова немедленно вцепиться ему в ногу, он в любую погоду носит с собой зонтик, чтобы защититься от подобного нападения. Конец вышеизложенного.
Песнь II. 1. Раздумья покидающих берег. 2. Попутный бриз. Ливень. Гибнущие дельфины. Ветер крепчает. Быстрое продвижение корабля вдоль побережья. Зарифленные топсели. Порванный грот. Корабль лавирует. Новый грот поставлен. Дельфины. 3. Корабль отклоняется от курса на Кандию. Первые порывы шторма. Марсели убраны. По реям! Волнение усиливается. Грозный закат. Споры по поводу того, убирать или не убирать грот. Четыре моряка падают в пучину. Опасения капитана и его помощников из-за того, что корабль находится слишком близко к берегу с подветренной стороны. Бизань зарифлена. 4. Огромный вал обрушивается на палубу; последствия этого события. Судно терпит бедствие. Оружие — за борт. Зловещее ухудшение погоды. Волны едва не переворачивают судно. Команда трудится у помп, откачивая воду. Критическая ситуация вблизи острова Фолконера. Совет командования и принятое решение. Увещевающая речь Альберта; его набожное обращение к небесам. Приказ идти по ветру. Реи обрасоплены. Фок-стаксель поднят и сорван ветром. Бизань-мачта срублена.
Песнь III. 1. Благотворное влияние поэзии на развитие человеческой цивилизации. Автор делится сомнениями в собственных силах. 2. Обломки бизань-мачты убраны. Корабль становится против ветра, тяжкие усилия матросов. Действия помощников капитана. Корабль подходит к Фальконере. Описание острова. 3. Экскурс о близлежащих областях Греции, прославившихся в древности. Афины: Сократ, Платон, Аристид, Солон. Коринф и его памятники. Спарта: Леонид. Вторжение Ксеркса. Ликург, Эпаминонд. Современное положение дел в Спарте. Аркадия. Былое благоденствие и изобилие. Современный упадок Аркадии как следствие рабовладения. Итака: Улисс и Пенелопа. Аргос и Микены: Агамемнон. Макронизи. Лемнос. Вулкан. Делос, Аполлон и Диана. Троя. Сестос, Леандр и Геро. Дельфы. Храм Аполлона. Парнас. Музы. 4. Действие возобновляется. Команда обращается к духам бури. Шторм, сопровождаемый проливным дождем, градом и звездопадом. Ночная тьма, разрываемая блистанием молний и грохотом грома. Заря. Перед кораблем вырастают скалы Святого Георгия. Подвергаясь смертельной опасности, судно минует остров Святого Георгия. 5. Впереди по курсу — Афины. Рулевой ослеплен молнией. Корабль несет на берег. Бушприт, фок-мачта и главная стеньга унесены морем. Альберт, Родмонд, Арион и Палемон стараются спастись, уцепившись за остатки фок-мачты. Корпус судна раскалывается напополам. Гибель Альберта и Родмонда. Арион благополучно достигает берега, где находит умирающего Палемона. Прощальные слова Палемона, обращенные к другу, которого уводят с собой туземцы.
Конец вышеизложенного.
Я закрыл книгу и ловким движением загасил сигарету на половине. Медленно, шумно спустившись по лестнице, я приоткрыл дверь в столовую с кротким, покаянным видом. Рядом с дядей сидел мистер Коркоран. Оба расположились перед камином; мгновенно умолкнув при моем появлении, они словно заключили между собой договор о взаимном соблюдении молчания.
— Добрый день, мистер Коркоран, — произнес я.
Он поднялся, чтобы тем удобнее ему было продемонстрировать свое открытое и честное мужское рукопожатие.
— Добрый вечер, сэр, — сказал мистер Коркоран.
— Что ж, дружочек, как мы сегодня себя чувствуем? — спросил дядя. — Я хотел бы сообщить тебе кое- что. Присядь, пожалуйста.
Он бросил в сторону мистера Коркорана взгляд, значение коего непросто было истолковать. Затем покопался кочергой в камине, неспешно переворачивая раскаленные угли. В пляшущих красных отсветах, падающих на его лицо сбоку, перерезавшая лоб морщина крайнего умственного усилия выглядела еще глубже.
— Ты не очень-то спешил спуститься, — сказал он наконец.
— Я мыл руки, — ответил я голосом, в котором явно не хватало убедительности, и поспешно спрятал запачканные пеплом ладони.
Мистер Коркоран коротко рассмеялся.
— О, нам всем приходится это делать, — произнес он, неловко пытаясь сострить. — Мы все имеем право на пять священных минут.
Уж лучше бы он этого не говорил, потому что дядя все равно не понял остроты и по-прежнему продолжал ворошить угли.
— Уверен, ты помнишь, — изрек он наконец, — что твои занятия всегда были предметом моей величайшей заботы. Сколько мне пришлось из-за них пережить, уж можешь мне поверить! Если бы ты не преуспел в своих занятиях, это было бы тяжким ударом для твоего несчастного отца и, уж конечно, источником жестокого разочарования для меня самого.
Дядя помолчал, повернувшись ко мне, дабы установить, насколько я ему внимаю. Я по-прежнему не сводил глаз с роющейся в углях кочерги.
— И тогда ничто, уже ничто не могло бы послужить тебе оправданием. У тебя прекрасный, комфортабельный дом, здоровое питание, ты одет-обут — о чем тебе заботиться? У тебя замечательная большая комната для работы, вдоволь бумаги и чернил. Здесь есть, за что поблагодарить Господа, потому что многие вынуждены учиться где-нибудь в чулане, при свете грошовой свечки. Ничто не могло бы тебя оправдать.
И снова я почувствовал его изучающий взгляд на своем лице.
— Как тебе, должно быть, известно, я держусь твердых убеждений насчет лености. Боже сохрани, но в мире нет креста более тяжкого, чем крест праздности, ибо ленивец, подверженный ей, становится тяжкой обузой для своих друзей, для самого себя и для любого другого человека, с которым сведет его судьба. Леность притупляет остроту мысли, леность ослабляет силу воли, леность превращает тебя в мишень для порочных замыслов людей самого низкого пошиба.
Я обратил внимание на то, что, постоянно повторяя слово «леность», дядя бессознательно прибегает к фигуре речи, обычно употребляемой для усиления.
— Леность, можно сказать, является отцом и матерью всех прочих пороков.
Окинутый вопросительным взглядом, мистер Коркоран выразил свое полное согласие.
— О, это великая ошибка — впасть в привычку ничегонеделания, — сказал он. — Особенно стоит быть начеку молодым людям. Это порок, паразитирующий на тебе, который нужно вырывать с корнем.
