Сьюзан, Киттен и я подошли к столику с рулеткой. Кара играла в баккару и была так увлечена, что Сьюзан и Киттен потешались над ней втихомолку.
– Она не оставит баккару в течение всего вечера, – заметила Сьюзан. – Так и будет играть.
– Конечно, она ведь не хочет совершенствоваться! – рассмеялась Киттен.
– Она изучает игру, деньги ее не интересуют, – пояснила Сьюзан.
Я решил последовать совету Сьюзан и придерживаться консервативных позиций. Играть, поставив на красное или на черное, или от одного до двенадцати, или от тринадцати до двадцати пяти. Как странно: ненавидя рулетку, я любил звук, с каким шарик перекатывался и скакал по ее делениям. Мне нравилось следить за ним, словно за причудливым движением судьбы. Но я полюбил его еще больше, когда обнаружил, что выиграл!
– Держи себя в руках, «агент 007», держи себя в руках, – велел я себе.
Я выиграл. Сьюзан тоже выиграла, а Киттен проиграла. Со слезами на глазах она полезла в свой конверт, а я почему-то подумал: еще один выигрыш – и она убьет и меня, и Сьюзан из мести.
Рука Сьюзан обняла меня за талию, сверкнув бриллиантовым браслетом на запястье.
– Симпатичное украшение, – заметил я.
– Тебе нравится? Мне подарили его на день рождения.
– Да? А когда у тебя день рождения?
– Сегодня.
– Правда? Дерьмово же мы его празднуем.
– А, по-моему, очень весело, милый. Тебе не нравится, как мы проводим время?
– Не знаю, но для дня рождения не очень.
– Неправда.
– Ненавижу азартные игры.
– Я уже поняла.
– Я серьезно.
– Смотри, а то твоя удача тебе изменит.
Я посмотрел на выигранную пачку денег и подумало «Ягуаре-ХКЕ» желтого цвета.
– Ты приносишь мне удачу, – признался я Сьюзан.
– Ну, ты можешь и без меня обойтись, дорогуша, – возразила она.
– Неплохо бы съесть торт по случаю твоего дня рождения прямо здесь, – предложил я, понимая, что изрядно пьян.
– Не люблю торты.
– А что ты любишь?
– О, Чарли, я люблю очень многие вещи.
– И сколько тебе лет исполняется, Сьюзан?
Я не замечал, что Киттен только притворяется, будто поглощена игрой, на самом деле она внимательно слушала наш разговор. Я понял это, когда она произнесла:
– Нескромный вопрос!
– Двадцать семь.
– Ты выглядишь на двадцать шесть с половиной, – пошутила Киттен.
Я поставил все деньги на двадцать семь. Крупье протянул руку к рычагу рулетки.
– Пятьсот фунтов минимальная ставка, сэр.
– Ладно, – кивнул я, и шарик запрыгал по секторам, отражаясь в поблескивавших глазах Сьюзан.
– Двадцать семь, нечет, красный!
Выкрики девушек буквально оглушили меня.
Я выиграл восемнадцать тысяч фунтов.
Сьюзан и Киттен бросились меня целовать.
– Что ты хочешь на день рождения? – спросил я Сьюзан.
– Мне хватит одного настоящего поцелуя.
Я выполнил ее пожелание. Поцеловал так, как она хотела. И вдруг голова у меня закружилась. Я словно провалился в мир фантазий и грез, навеянных эпизодами фильмов, но, почувствовав ее язык у себя во рту, уже не сомневался, что происходящее абсолютно реально.
«Ну, теперь, Золотой Глаз, можешь не сомневаться, – подумал я, – ты схватил удачу за хвост».
Я чувствовал себя совершенно пьяным и одуревшим, но не от игры, а от Сьюзан. Киттен смотрела на нас в каком-то непроходящем шоке. А я даже не знал, что для меня важнее – выигрыш или поцелуй.
Сьюзан сделала вид, будто ничего не случилось, и ни словом не обмолвилась больше о поцелуе. Мы просто выпили за ее день рождения.
– Бог мой! Я чувствую себя состоятельным человеком! – признался я.
– Но ты не состоятельный, – вразумила меня Сью, – поэтому берегись.
Мы выпили шампанское, и я опять задумался, что подарить Сьюзан и как лучше отпраздновать ее день рождения.
– Я хочу сыграть в очко, – сказала она.
– Не смогу тебе помочь. Я не умею в это играть.
– И никогда не пробовал?
– Нет. Ведь ты тоже никогда не играла в баскетбол.
– Ну, хорошо, хорошо, будешь только смотреть.
Мы разыскали стол, где играли в очко. Среди игроков я увидел Данте Казанову. Он поначалу нас не заметил, хотя некоторые из девушек стояли рядом с ним. Выглядел Данте скверно. Взъерошенный, вспотевший и сильно пьяный. Сьюзан заговорила с девицей в блестящем серебристом платье и вдруг, повернувшись ко мне, прошептала:
– Он уже давно проигрывает.
– Здесь тоже минимум пятьсот?
– Нет, это в рулетку. В очко ставят десять тысяч, а он тут уже несколько часов сидит.
У стола поблизости раздались радостные возгласы и аплодисменты. Я повернулся и увидел, как Зули целует Принца. Казанова тоже медленно оглянулся и в эту минуту заметил меня, стоящего позади Сьюзан. Он не узнавал нас, но взглядом словно приклеился к нам. Его глаза были совершенно пусты, вероятно, уже давно играл на автопилоте. Я почувствовал, как меня кто-то дернул за рукав пиджака.
– Пойдем к рулетке, посмотришь, как я буду играть.
Сьюзан потянула меня за собой, но я испытывал необъяснимое желание оставаться возле Данте. Он притягивал меня, точно черная дыра заблудшую планету. Мне хотелось кружить и кружить рядом, пока он играл. Я остановился и остановил Сьюзан.
– Не хочешь поздороваться с бывшим мужем?
Она сверкнула глазами.
– Идем, хватит валять дурака.
Мне пришла в голову совершенно безумная мысль предложить ему воспользоваться моими выигранными деньгами. Он о чем-то тихо переговаривался с дилером.
Внезапно какой-то человек встал рядом с Данте и взял его за руку. Казанова неохотно начал подниматься. Этот его приятель вдруг посмотрел на меня. Он с трудом фокусировал взгляд своих пьяных глаз, но, вне сомнения, узнал меня. Джонни Амальфи. Он улыбнулся мне, продолжая оттаскивать Казанову от стола.
Амальфи не сводил с меня глаз, даже когда я пошел прочь от их стола. Я оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на него, но они с Данте уже исчезли. Во взгляде Амальфи было что-то, напоминающее гипнотический взгляд Роттвейлер.
Сьюзан вновь потащила меня к свободным креслам за столом.
– Я хочу сыграть в команде. Чарли, не хочешь попробовать?
Я извинился и покинул ее, чтобы позвонить в «Халкин» и заказать свечи и торт. Зули была в баре, продолжая непрерывно глотать шампанское. Амальфи вскоре тоже появился там, заказал выпить и прошел в туалет.
Я прошептал Зули на ухо:
