И потом расскажи-ка о своих рисунках…
Казанова удовлетворенно усмехнулся. А девушка небрежно бросила мне вслед:
– Пока.
Пьер показал мне сауну, битком набитую голыми и пьяными гостями. В горячем воздухе смешались запахи шампуня, ароматических масел, духов…
Когда мы вышли на террасу к бассейну, судя по всему, там только что произошла драка. Собралась толпа зевак, и сквозь их плотно сбитую стену я мельком разглядел человека с пистолетом в руке. Пьер кинулся расталкивать гостей, и я увидел, как кто-то бросился или упал в воду. Мне показалось, я встречал этого человека в гольф-клубе. Другой мужчина лежал на полу на краю бассейна, одной рукой закрываясь от камер, наставленных на него, а другой пытаясь защититься от Кенни Блума. Сам Блум, голый, вынырнул из бассейна, и я понял, что принял за пистолет клюшку для гольфа.
– А ну отдавай камеру, мать твою! – завопил Кенни. – Ты, мудило!..
– Я ничего не делал, клянусь! – воскликнул толстяк. – Не бейте меня, пожалуйста!
– Дай сюда свою гребаную камеру, или я тебя утоплю в этой луже, чертова задница!
Папарацци попятился назад, стараясь защититься от Блума.
– Послушайте, я из «Хэмптоне мэгэзин», я приглашен на вечеринку специально, чтобы написать о ней в журнале!
– Ты что, не знаешь, кто я? – Лицо Блума стало красным от ярости, на шее набухли вены. – Я – Кенни Блум!
– Я не знаю!
Возможно, несчастный говорил правду и действительно понятия не имел, кто такой Кенни Блум, но это привело Блума в неистовство. Дело бы дошло до серьезной драки и кровопролития, если бы не вмешался Пьер. Он поднял руки вверх и встал между противниками.
– Все, все! Ссора окончена! Все закончено!
Если бы Шарль де Голль вовремя вышел с подобным жестом, то, возможно, Гитлер и повернул бы войска в другую сторону от границ Франции.
Кенни поостыл и опустил клюшку.
– О'кей. Друзья, прошу вас, расходитесь и продолжайте веселиться! Вечеринка продолжается! У нас впереди еще много интересного! Прошу вас, не отвлекайтесь на это недоразумение! Давайте выпьем, и включите погромче музыку!
Толпа начала рассасываться. Постепенно свидетели безобразной сцены занялись своими делами. Кенни все не мог успокоиться и помахивал клюшкой в сторону журналиста. Но уже не стоило опасаться, что он его ударит.
– Кенни, Кенни, Кенни… не кипятись! – Пьер дотронулся рукой до плеча Блума.
– Этот мерзавец меня фотографировал!
– Я не знал! Простите! Я не буду это никому показывать! Обещаю!
– Только попробуй! Я тебе так надеру задницу, что забудешь, как держать фотоаппарат!
– Кенни, Кенни, все в порядке… никто не будет ничего печатать… – Пьер продолжал успокаивать, словно ему пришлось иметь дело с разъяренной гориллой.
– Он что, не может найти себе другое занятие?
– Я ничего не делал! Только хотел сфотографировать несколько знаменитостей!
– Луис, отдай мне пленку, потом я разрешу тебе сделать несколько снимков.
Журналист протянул ему камеру, и Кенни, наконец, успокоился.
– Зачем ты поднял переполох? – тихо обратился Пьер к Блуму.
– Черт, Пьер! Ты же знаешь, я этого не люблю. Это слишком серьезно. Проклятый папарацци снимал меня голым с девками, когда одна из них щупала мой член!
– Он новенький, – возразил Пьер с улыбкой. – Ты должен его простить.
Кенни уже пришел в себя.
– Приличия тут ни при чем! – ответил он. – Я женатый человек.
Пьер кивнул и позволил журналисту сфотографировать их вместе с Блумом.
– Ладно, все, хватит, Кенни, иди развлекайся. – Пьер отпустил друга после того, как убрался незадачливый фотограф. Когда мы остались одни, он тихо рассмеялся: – Он немного чудак, правда?
– Еще какой! У него странная манера игры в гольф!
Пьер похлопал меня по спине:
– Гольф? Ну, я так не думаю… Хотя… пойдем лучше выпьем.
Он взял бутылку шампанского и два бокала и уселся за стол на террасе, откуда открывался вид на окутанные туманом окрестности.
– Чарли, я думаю, мы могли бы сработаться.
– Вы имеете в виду работать вместе?
– Ты мог бы помочь мне с миссис Браун. Все эти девочки из «Мейджор», особенно новенькие, нуждаются в жилье. Ради этого я и создал дом для них. Очень хорошее место. Сначала решил, что там будут жить модели из Европы, но потом… я с удовольствием буду платить тебе комиссионные с каждой сданной комнаты.
Я ожидал нечто подобное.
– Боюсь, это приведет к конфликту, Пьер…
– К какому конфликту? Нет никакого конфликта. Они просто будут снимать комнату, иметь крышу над головой. Это очень хороший, благоустроенный дом. Братская атмосфера…
– Сестринская…
– Как угодно. Ты можешь рекомендовать им меня с чистой совестью. Лучшего варианта девчонки все равно не найдут.
– Охотно верю, но я, правда, не могу этого делать. И не могу принимать от тебя деньги.
– Ну, хорошо. А как насчет того, чтобы продать мне свои рисунки? Альберто уверяет, ты отличный художник.
– Он никогда не видел мои работы.
– Хм… мне говорили, ты вполне можешь стать знаменитым… не обязательно что-то видеть, чтобы предчувствовать. И потом, я покупаю картины для девушек. Многие из них любят живопись. Вот так!
Я не знал, что ответить. Он смотрел на меня в упор тяжелым, пронзительным взглядом человека, знающего толк в коммерции и не стыдящегося ничего ради своей выгоды.
– Художники самые интересные люди в мире, да? Художники и модели. Пожалуй, они даже неразлучны… разве нет?
Он был вежлив и безупречен в общении, но мне почему-то хотелось сбежать как можно скорее. В его близости было что-то давящее, некомфортное.
– Не хочешь провести со мной пару часов…
– Пару часов?
– Да, нам нечего тут опасаться. Я могу что-нибудь сделать для тебя…
– Что?
– Ты получишь все, что нужно…
– Но мне ничего не нужно, – возразил я.
Ветер постепенно рассеивал туман вокруг. Я теперь мог видеть часть дома и гигантскую картину. Сквозь стекло окна она напоминала экран в кинотеатре. На ней огромный член погружался в чью-то задницу – женскую или мужскую, разобрать было невозможно.
Пьер будто смутился.
– Не прикидывайся, – произнес он, наконец, – каждый в чем-нибудь да нуждается, даже богачи, даже красавцы, все…
Внезапно нахлынула волна тумана, и я больше не мог видеть картину за стеклом.
– Да, верно… Кажется, мне пора идти.
Я вернулся в дом, где все еще шумели гости. У меня был выбор: либо принять дозу порошка и присоединиться к веселью, либо не дожидаться окончания вечеринки. Подумав немного, я прошел к своей машине и решил поехать навестить моего приятеля Боба Небраску, ковбоя с Дикого Запада, который давно
