в главную часть дворца. Она так волновалась, что ее слегка затошнило, и она прижала руку к животу. Урия, должно быть, понимал, что она чувствует, потому что успокаивающе похлопал ее по плечу.
– Наберись храбрости, дитя! Хотя я не могу дальше пойти с тобой, я буду ждать твоего возвращения прямо здесь. Царь уже знает, кто ты такая, и примет тебя радушно.
Урия объяснил девушке, что дворец выстроен в греческом стиле, и она увидела гигантскую колоннаду, простиравшуюся ввысь до самого неба. Ей встретилось множество помещений, которые, по ее предположениям, служили комнатами, банкетными залами и гостиными. Она в жизни не видела более прекрасного места. Еще издали она услышала нежные звуки флейт и арф, сливающиеся в восхитительную мелодию.
Трепеща от страха, Даная поднялась по черным мраморным ступеням, надеясь, что никто не заметит, как сильно дрожат ее руки. Ей казалось, что звук ее шагов, эхом отражаясь от мраморных стен, громко разносится по коридору. Когда она наконец достигла места назначения, впереди нее оказалась длинная шеренга людей, ожидающих своей очереди повидать царя.
На время позабыв свой страх, Даная принялась разглядывать высокие колонны, поддерживающие потолок помещения. Они были покрыты высеченными в золоте иероглифами. Потолки были так высоки, что трудно было различить все фигуры мозаичного панно. Даная смотрела на высокие бронзовые двери, ведущие в тронный зал, разбирая написанную иероглифами фразу, провозглашавшую Птолемеев избранниками богов и…
– Госпожа Даная из рода Сахур, о высокородная госпожа, – выкликнул человек в синем с золотом одеянии, жестом приглашая ее войти.
Чувствуя себя так, словно сотня бабочек била своими крыльями у нее в желудке, Даная прошла вперед и, спустившись на шесть ступенек, очутилась в тронном зале, молясь про себя, чтобы не споткнуться по пути и не опозориться.
У подножия лестницы она задержалась, пока человек, ожидавший там, не подал ей знак следовать за ним и не препоручил придворному писцу. У этого старика были густые кустистые брови, и девушка почему-то не могла оторвать глаз от его испачканных чернилами пальцев.
В зале было много людей – придворных и других посетителей, пришедших искать царской милости. Даная заметила, что привлекает всеобщее внимание. Девушка слышала, как шепотом высказываются догадки, кто она такая.
Яркие одеяния придворных мелькали вокруг Данаи, как картинки в калейдоскопе. Одни были одеты в традиционную льняную одежду египтян, тогда как другие выбрали греческие костюмы, которым Птолемеи оказывали предпочтение. Вдруг внимание девушки привлекла огромная золотая голова кобры, вздымавшаяся ввысь, осеняя тенью золотой трон.
Хотя Даная знала, что царю Птолемею всего лишь четырнадцать лет, она все же оказалась не готова увидеть столь юного мальчика, восседавшего на троне, явно предназначенном для более солидной и более представительной персоны. Непонятно почему, но ее поразила странная трагичность его облика, и девушку захлестнула волна острой жалости к этому ребенку. Одетый во все белое, он был увешан золотом и драгоценностями, которых хватило бы на десятерых. Подведенные краской глаза делали его похожим на маленького мальчика, играющего роль взрослого. Даная видела, как он, повернув голову, разговаривал с кем-то, стоявшим справа от него.
– Изложи причину, по которой желаешь увидеться с царем Птолемеем, госпожа Даная, – потребовал пышно одетый очень полный мужчина. По описанию Урии девушка поняла, что это, должно быть, первый министр, евнух Парфянис. На нем был длинный завитой парик, лоснившийся маслом, и роскошные, отделанные драгоценными камнями одежды, по богатству превосходившие даже те, что были на царе. Ходили слухи, будто первый министр и есть истинный правитель Египта. Нетрудно было заметить, что он любитель хорошо поесть. Как евнух он имел очень высокий голос и старался компенсировать это тем, что говорил громко. Выглядел он несколько нелепо, потому что чрезмерно потел, и капли пота размывали краску вокруг глаз.
Снова припомнив наставления Урии, Даная определила, что другой человек, крутившийся возле царя, не кто иной, как Теодот, царский наставник. Хитрые глаза учителя смотрели настороженно когда он по- хозяйски склонялся к царю.
– Царь не говорит по-египетски, юная госпожа, – объявил Теодот. – Ты собираешься запросить переводчика?
– Нет, господин. Я говорю по-гречески – сказала Даная с низким поклоном.
– Тогда изложи свое дело.
Даная опустилась на колени и преклонила голову.
– Милосердный владыка, отец просил меня преподнести тебе самый дивный дар.
– Ты можешь подняться, молодая женщина, и приблизиться ко мне, – сказал Птолемей с неподдельным интересом. – Ты дочь моего придворного дрессировщика животных, разве не так?
Даная старалась не смотреть царю в глаза, считая, что это запрещено.
– Да, великий царь. К сожалению, мой отец покинул наш мир и пребывает в царстве мертвых. – Произнеся эти слова вслух, она почувствовала тупую боль в сердце.
– Что такое! – гневно воскликнул царь, бросив укоризненный взгляд на Парфяниса. – Мой дрессировщик животных умер, а мне ничего не сказали. Почему?!
Глубоко вздохнув и еще больше волнуясь, Даная приблизилась к молодому царю, подозвавшему ее жестом. Подняв на него глаза, она увидела, что он обиженно надул губы.
– Объясни, почему мне не сообщили об этом, – спросил он, поворачиваясь к учителю.
Теодот только пожал плечами, словно это дело не заслуживало внимания царя.
– Я ничего не знал о его смерти, великий царь.
– Это твоя обязанность – узнавать о таких вещах, – заявил евнух Парфянис, и в этот момент Даная поняла, что между этими двумя людьми, самыми близкими к трону, существует тайная вражда. У девушки возникло чувство, что они сражаются за молодого царя, как две собаки из-за кости.
