– Ложь! – закричал Харик. – Она всегда была рабыней в доме моего дяди!
Рамтат наблюдал за Данаей и увидел, как она вздрогнула. Но в ответ ничего не сказала.
– Ты не собираешься защищать себя? – спросила царица, склоняясь ближе. По правде сказать, она забавлялась, наблюдая за муками Рамтата. – Что ты скажешь о своей матери? – Царица встретила ясный честный взгляд молодой женщины.
– Мне сказали, что моя мать умерла в тот день, когда я родилась. Я ничего не знаю о ней, кроме того, что она была рабыней. Мой отец… Господин Мицерин купил ее на невольничьем рынке и позднее сделал своей женой. Она носила ребенка в то время – и через несколько месяцев родила меня.
Царица Клеопатра пристально наблюдала за Данаей, она отлично умела отличать правду от лжи.
– Ты знаешь, кто твой настоящий отец?
– Нет. И господин Мицерин тоже не знал. Он сказал мне, что моя мать очень боялась своего прошлого и сохранила свою тайну до самой смерти.
Царица откинулась назад, понимая, что девушка говорит искренне.
– Значит, ты не стала бы претендовать на статус и состояние своего настоящего отца, если бы узнала, кто он такой?
– Никто не знает, кто он, сиятельная царица, и меня это не волнует. Я не могла бы желать себе лучшего отца, чем тот, который меня вырастил!
– Что ты можешь сказать на все это, господин Харик?
– Ложь, все ложь!
Царица снова повернула голову к Данае:
– У тебя есть документы, доказывающие, что господин Мицерин действительно тебя удочерил?
Харик самодовольно ухмылялся, и Данае пришлось отвести от него взгляд, прежде чем она смогла ответить:
– Да, сиятельная царица.
В комнате наступила тишина, и вдруг Харик воскликнул:
– Это невозможно!
– Почему же, господин Харик? – Царица пристально посмотрела на него.
– Таких документов не существует.
– Мой добрый Келил, у тебя есть такие документы?
– Да, о высочайшая из цариц.
– Передай их мне, я их посмотрю.
Даная не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на Рамтата. Он выглядел замкнутым и отстраненным, но не отрывал глаз от ее лица. Хотелось бы ей знать, о чем он думает! Это был совсем не тот человек, что держал ее в своих объятиях, что заставил полюбить себя, – теперь это был преданный слуга царицы, стойкий, суровый, бесчувственный. Даная еле сдержала стремление положить руку на свой слегка округлившийся живот, где рос его ребенок.
Снова подняв взгляд на царицу, Даная наблюдала, как та прочла документ, а затем спросила верховного жреца, как он к нему попал.
– Его передал мне на хранение Урия, иудей.
– Не может быть, – прошипел Харик.
– Господин Харик, ты обвиняешь моего верховного жреца во лжи?
Впервые Харик почувствовал себя неуверенно: он ведь считал, что уничтожил все документы. Он понимал, что глупо обвинять столь уважаемого человека, как верховный жрец, в том, что он говорит неправду. Похоже, господин Мицерин одержал над ним верх даже из могилы. Но Харик подумал еще об одной возможности повернуть дело в свою пользу.
– Я не сомневаюсь, что верховный жрец поверил в то, что документы подлинные. Но насколько я знаю, их мог подделать Урия, иудей. Все знают, что он всегда был неравнодушен к Данае.
Царица поняла, что теперь этот человек попался, и ринулась в наступление для заключительного удара. Господин Харик не отличался особой сообразительностью. Он упрямо лез в западню, которую она ему поставила, и, будучи весьма недалеким, даже не замечал этого.
– Как ты предлагаешь нам поступить, господин Харик?
– Я не прошу предать эту женщину смерти. Я всего лишь хочу забрать свою рабыню Данаю и больше не беспокоить тебя, сиятельная царица.
Рамтат увидел, как царица улыбнулась – она явно что-то замышляла. Клеопатра откинулась назад и остановила на Харике холодный взгляд, который мог бы и мертвого привести в дрожь. Рамтат перевел глаза на Данаю – она выглядела побледневшей и напуганной. Ему страстно хотелось подойти к ней, но он знал, что должен подождать, пока закончится эта игра. Если окажется, что Даная все-таки рабыня, он выкупит ее у Харика, сколько бы это ни стоило.
Царица Клеопатра явно развлекалась:
– Господин Харик, ты настаиваешь, чтобы я вернула тебе в качестве рабыни благородную принцессу из рода Птолемеев и мою единокровную сестру?
В комнате повисла мертвая тишина.
