Но ничего, скоро я расправлюсь со всеми смутьянами на этом острове, — злобно заявила она.
— Я хочу видеть тело моего брата, — упрямо повторила Кассандра.
— Ты, видно, не поняла меня. Я ведь сказала: он похоронен тайно, и никто не знает, где он лежит.
Гнев душил Кассандру. В эту минуту мать казалась ей уродливым чудовищем, и больше всего девушке хотелось бросить ей прямо в лицо, что это она — убийца своего сына. Пусть не Мелесант, а Эскобар присутствовал при расправе над Райеном, но все равно, это ее рук дело.
Однако вместо этого Кассандра смиренно склонила голову, словно шепча молитву, и побрела к двери. Надо терпеть. Пока мать уверена, что дочь не представляет для нее угрозы, она может свободно ходить туда, куда ей надо. Сейчас она намеревалась отправиться в деревню и поговорить с людьми — наверняка кто-то должен знать, где похоронен Райен.
В маленьком охотничьем домике в глубине леса все было тихо. Суровые воины, молча ожидавшие за дверью, не выпускали из рук мечей, словно готовясь в любую минуту отразить нападение противника.
Сэр Пьермонт склонился над раненым принцем, и от беспокойства морщины, бороздившие его лицо, казались еще глубже. Принц Райен был еще жив, но жизнь его висела на волоске, и старый рыцарь молил Бога, чтобы все обошлось.
— Никто, кроме тех, кто здесь находится, не должен знать, что принц Райен жив, — сказал он, оборачиваясь к своему оруженосцу. — Мы должны хранить эту тайну как зеницу ока.
Старая Мерт, жена хозяина домика, влила в рот принца ложку горького снадобья, и Райен со стоном слабо оттолкнул ее руку.
— Повезло, что вовремя его нашли, — сказала Мерт. — Еще немного — и он скончался бы от ран. Сейчас и то еще бабушка надвое сказала, но хотя бы есть надежда.
— В том, что мы нашли его, не было никакого везения, — возразил ей сэр Пьермонт. — Просто мы видели, как трое кастильцев направились в лес. Известно, где кастильцы, там беда — вот мы и пошли за ними и подслушали их разговор. А говорили они о том, что королева приказала похоронить своего сына тайно, чтобы никто не знал, где он лежит… Теперь эти трое сами лежат в могиле, которую они выкопали для нашего принца.
Между тем Райен пытался выбраться из клубов наплывающего на него тумана. Он звал Джиллиану, сердце его обливалось кровью: из-за его неосторожности Джиллиана снова оказалась пленницей его матери.
— Я должен, должен ее спасти, — с трудом выговорил он и попытался встать, но чьи-то сильные руки не пустили его.
— Вам нельзя вставать, Ваше Высочество. — Это был голос сэра Пьермонта. — Вы ранены, ваши раны очень опасны, и прежде чем кого-то спасать, вам надо еще самому хорошенько окрепнуть.
Скоро Райен начал дрожать, как от холода, и как он ни противился подступающему забытью, в конце концов сон все-таки победил его.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно пробормотала Мерт. — Теперь он проспит до утра, а там как Бог даст.
Когда королева Мелесант ворвалась в ее комнату, Джиллиана лежала на кровати. Веки ее опухли, глаза покраснели от слез. Она явно оплакивала Райена, и это еще больше раздосадовало Мелесант.
— Думали убежать от меня? — грозно воскликнула она. — Вы, милочка, еще слишком мало пожили на свете, чтобы суметь меня одурачить!
Джиллиана поднялась с постели и гордо встала перед матерью Райена.
— Вам, должно быть, очень тяжело сознавать, что ваш сын погиб по вашей вине.
Обойдя кровать, Мелесант остановилась у окна.
— Тому, кто наделен властью, приходится порой совершать много поступков, которые не по нраву ему самому. — Она досадливо повела плечом. — Конечно, было бы лучше, если бы Райен был сейчас жив и здоров, но ведь он знал, на что шел, когда готовился поднять против меня оружие.
— Он умер с честью, потому что не хотел жить в позоре.
— Не вам судить, чего он хотел, а чего не хотел! Не заморочь вы его своими прелестями да нежностями, мне, возможно, удалось бы перетянуть его на свою сторону.
— Райен думал прежде всего о своем народе. Без меня он бы все равно восстал против вашей тирании — и победил, потому что на его стороне был весь народ.
— Как видите, народ ему не сильно помог.
— Мне жаль вас, Мелесант. Вместе со своим сыном вы погубили то лучшее, что еще оставалось в вас, — печально произнесла Джиллиана.
— Жалейте лучше себя! Я покамест на свободе — в отличие от вас!
— Однако за свою свободу вам пришлось заплатить дорогой ценой.
Мелесант боролась с искушением ударить ее наотмашь. Эта талшамарская королева, казалось, одним своим существованием унижала ее. И все же в ней были сила и мужество, которые внушали Мелесант невольное уважение.
— Да, цена и правда немалая. Но коль скоро она уже уплачена, значит, я буду отныне крепко держать в своих руках скипетр Фалькон-Бруина и скипетр Талшамара.
— Талшамара? Никогда! — твердо сказала юная королева.
— Ах, вы, стало быть, еще не поняли? Я совершенно законно завладею Талшамаром через младенца, который находится пока что в вашей утробе. Как только он родится, его у вас заберут. Но не волнуйтесь, с ним будут обращаться как нельзя бережнее. Я лично буду заботиться об его здоровье, более того, назначу его своим наследником. Видите, как просто!
Ужас отразился во взгляде Джиллианы.
— Вы не посмеете забрать моего ребенка! Мелесант счастливо рассмеялась. Наконец-то она нашла способ поставить гордячку на колени.
— Что же меня остановит?
— Неужели вы способны на такое… на такой чудовищный поступок? Ведь это ваш внук или внучка!
— Должна заметить, милая, что в течение жизни мне пришлось совершить немало поступков, которые наверняка оскорбили бы вашу чувствительную натуру, но я не стыжусь их и ни у кого не прошу прощения.
От этих слов Джиллиане стало по-настоящему страшно — не за себя, а за ту жизнь, которая еще не началась.
— Будьте милосердны, Мелесант! Не забирайте дитя от матери!
Удовлетворенная, Мелесант величаво двинулась к двери, но, прежде чем уйти, еще раз обернулась.
— Я имею все права на этого младенца. Разве что, — она злорадно улыбнулась, — вы понесли от кого- то другого, а теперь пытаетесь выдать своего бастарда за ребенка Райена. — Она внимательно смотрела на Джиллиану, наслаждаясь произведенным впечатлением.
— Вы мне отвратительны, — устало сказала та.
В лице Мелесант не дрогнул ни один мускул его каменной неподвижности жили лишь одни глаза но то, что Джиллиана увидела в их темной глубине заставило ее содрогнуться.
— Что делать, — ровным голосом произнесла Мелесант. — Без вашего младенца Фалькон-Бруин остался бы без наследника, не считая Кассандры — ну, а она по своему скудоумию вряд ли способна управлять страной.
— Зачем вы наговариваете на свою дочь? Кассандра вполне разумная девушка.
— Возможно, но это не имеет особого значения. Теперь у вас появится много свободного времени — так что советую вам подумать пока вот о чем, прежде чем заботиться о чужих судьбах. С каждым днем живот ваш будет расти, приближая срок разрешения от бремени, и когда это счастливое событие наконец произойдет, вы не успеете даже взглянуть на новорожденного, как его у вас заберут. — Голос ее сделался слащаво-нежным, на губах играла насмешливая улыбка. — Как полагаете, Джиллиана, легко ли будет вынести такое испытание?
— Я найду способ одержать над вами верх, — сказала Джиллиана, выше поднимая голову. Усилием воли
