не собираюсь.
— Порой ты делаешься таким упрямым, что хочется тебя стукнуть, — сказала Модести и поцеловала его в щеку, а потом убрала руки и повернулась к Тарранту. — Ну что, сэр Джеральд, есть перевод?
— Да, это русские числительные — 42 и 101. Если исходить из традиционной системы координат, сорок два — это по горизонтали, а сто один по вертикали.
— Ну-ка поглядим…
Между тем Пеннифезер стал карабкаться по канату, который свисал с потолка. Вилли расстелил карту на шкафчике, а сверху наложил координатную сетку. Искомая точка оказалась в Руанде, примерно в двадцати пяти милях к западу от границы с Танзанией. Вилли сказал:
— Ну что ж, у нас имеется всего-навсего точка на карте. Неужели нужно дожидаться джинна из бутылки, который любезно согласится выполнить три наших желания?
— Думаю, мы обойдемся без джинна, — сказал Таррант. — Я свяжусь с нашим отделом картографии и попрошу их дать справку насчет того, что это за местность. Если наши догадки справедливы, там должно быть нечто, различимое при космической съемке.
— Давайте, — кивнула Модести. — Вряд ли, конечно, обычные карты тут нам как-то могут помочь, но все равно полезно иметь заключение геодезистов.
Пять минут спустя, с неохотой отклонив приглашение остаться на ленч, Таррант стал прощаться. Уже в дверях, когда Модести подавала ему пальто, он посмотрел в зал и увидел, как Пеннифезер, попытавшийся проделать какой-то фортель с дубинкой, нанес себе удар по лодыжке. Таррант поморщился. Ему стало не по себе при мысли о том, что Пеннифезер может оказаться на руках у Модести с Вилли, если им придется еще раз столкнуться с Брунелем и его людьми.
Модести, похоже, заметила его мину, потому что посмотрела на него с легким вызовом и тихо произнесла:
— Только, пожалуйста, не спрашивайте, что я в нем нашла.
— Милая Модести, я знаю, что несколько раз чуть было не довел вас до погибели, но согласитесь, что бестактность — не мой порок.
— Извините, — улыбнулась Модести и добавила: — У меня, наверное, на его счет пунктик. Но не делайте скороспелых выводов. Вы не видели Джайлза в его родной стихии. Он не в своей тарелке в обществе таких, как мы. Крутых и жестких. Но если бы вы видели, как он делал кесарево сечение умирающей африканке на полу хижины при свете керосиновой лампы…
— Кошмар, — улыбнулся Таррант и с жаром добавил: — У меня самого есть недостатки, так что я, пожалуй, вам поверю на слово.
Зазвонил телефон в мастерской, и Модести сказала:
— Погодите, вдруг вас.
Минуту спустя из мастерской появился Вилли. Вид у него был озадаченный.
— Звонил Венг, Принцесса, — сказал он. — По его словам, пять минут назад в пентхауз позвонил человек по имени Брунель и попросил тебя принять его сегодня в половине седьмого. Венг обещал связаться с тобой и передать просьбу.
— Что ж, это может быть любопытно, — медленно произнесла Модести. — Ты велел Венгу сказать «да»?
— Конечно.
— Но разумно ли это? — подал голос Таррант.
Вилли пожал плечами.
— Я так долго работал на Принцессу, что обычно знаю, что она скажет, без лишних вопросов.
— Если Брунель хочет потолковать со мной, нет смысла отказываться, — сказала Модести. — Мы можем узнать что-то новое и не выдавать ему наши маленькие тайны. Что, собственно, мы можем потерять от такой встречи?
— Разве что головы, — мрачно произнес Таррант. — Брунель понес серьезные убытки, а он не из тех, кто легко смиряется с поражением. Так что будьте особо бдительны.
Глава 6
В шесть пятнадцать вечера Модести сидела в своей спальне, где все было бледно-зеленых и серебристых тонов с добавлением слоновой кости, и поправляла выбившуюся прядь. На ней был черный брючный костюм с желтой кофточкой-джерси.
Из ванной возник Пеннифезер, надевая на ходу темно-синий свитер-водолазку.
— Ты отлично выглядишь, Модести, — громко произнес он.
— Спасибо, Джайлз, — отозвалась она. — Но учти: пока здесь Брунель, не мешайся под ногами. Можешь пойти в мою мастерскую и поиграть там, только не трогай изумруд…
— Почему ты хочешь меня спрятать?
— Потому что это не твой спектакль, милый.
Он рассмеялся, провел рукой по своему ежику и сказал:
— Иногда ты обращаешься со мной, как с ребенком.
— Ну что ты, — сказала она, взяв его за руки и глядя в глаза. — Впрочем, иногда я действительно обращаюсь с тобой, как с Кандидом, но ты ведь в каком-то смысле и есть Кандид. И потому мне и нравишься. Я же хитрая, безжалостная, коварная стерва, но с этим уже ничего не поделать. Иначе меня давно уже не было бы в живых. Мне уже поздно менять характер и привычки, но тебе, Джайлз, лучше держаться подальше от таких, как я.
Пеннифезер рассмеялся и легонько коснулся ее лба кончиками пальцев, тем самым выражая свои теплые чувства.
— Ты говоришь чушь, — фыркнул он. — На самом деле ты просто очаровательна.
— Очаровательна? — переспросила она с какой-то неожиданной злостью. — О чем ты говоришь, Джайлз?! Ты только полюбуйся! — И она вдруг резко развернулась к нему, а в руке ее сверкнул вороненой сталью пистолет. Чтобы достать его, она потратила какую-то десятую долю секунды. — Очаровательна? — еще раз повторила она. — В ближайшие полчаса я могу застрелить из этой игрушки человека.
— Ты про Брунеля? Но почему?
— Я застрелю его, если он попытается убить меня. Или Вилли.
Модести убрала пистолет в кобуру, которая была закреплена у нее на бедре, под полой пиджака.
— Ну что ж, я не сомневаюсь в серьезности твоих намерении, — отозвался Пеннифезер. — Но ты думаешь, он решится на такое?
— Не могу ничего предсказывать. Я не знаю, насколько Брунель мстителен, злопамятен. Я не знаю, импульсивен он или хладнокровен. Но так или иначе, попросту рисковать мы не собираемся. Потому-то я и не хочу, чтобы ты находился рядом.
— Ладно. Но я приготовлю свой медицинский чемоданчик, чтобы сразу залатать те дырки, которые ты пожелаешь в нем проделать. Зачем портить такие ковры.
Модести удивленно покосилась на него, пытаясь понять, есть ли в мире хоть что-то способное протрясти Джайлза Пеннифезера, затем без тени улыбки кивнула со словами:
— Спасибо, Джайлз. Это весьма предусмотрительно с твоей стороны.
— Вот и отлично! — Он вытащил свой тяжелый саквояж из шкафчика у кровати, потом сказал с командирскими интонациями: — Если уж решишься стрелять, стреляй без раздумий.
— Ладно.
Две минуты спустя она вошла в гостиную, где Вилли Гарвин как раз укладывал в плоские ножны на груди слева два ножа. Это было его излюбленное оружие, которым он отлично пользовался в особо сложных ситуациях.
— Ты припасла инструмент. Принцесса? — спросил он.
— Конечно, — сказала Модести и добавила: — МАВ-25.
Вилли кивнул, проверяя, как ходят ножи в ножнах. Как и кобура Модести, они были сделаны из особым образом обработанной кожи, тонкой и в то же время твердой, как фанера. Внутренности ножен были смазаны графитом и костяным маслом, чтобы минимально снизить трение.
— Может, мы слишком перестраховываемся, — заметил он с усмешкой, — но лучше оказаться слишком осторожным, чем чересчур мертвым. — Он пододвинул одно из кресел на фут влево и добавил: — Пусть
