— Он не сможет делать тяжелую работу, — быстро добавила Бидж, — и он говорит в основном по- гречески. Может быть, Мелина сможет переводить. — Бидж закончила с подчеркнутым сожалением: — Конечно, он старик…
— Возраст не препятствие, — почти с прежней энергией ответил Кружка. — Если король разрешит, я согласен.
Брандал заколебался, потом спросил Мелину:
— Ты сумеешь привести его сюда?
— Конечно. — Она со слезами на глазах оглядела руины гостиницы. — Ради этого я что угодно сделаю. — Она порывисто обняла Кружку.
Брандал тоже посмотрел на покрытый илом и грязью холм.
— Хорошо, — наконец решил он. — Я согласен. Только постарайся, чтобы он не запомнил дорогу.
— Это, — сказала Бидж, — сейчас не составит проблемы.
Последовало короткое молчание.
— Ну что ж, все решено. — Брандал повернулся к Кружке. — Теперь дай мне их экземпляр Книги Странных Путей…
— Нет, — решительно покачала головой миссис Собелл — типичная учительница, поправляющая ученика. — Вы не можете, знаете ли, оставить ее себе.
Брандал взволнованно ответил:
— Но ведь она — ключ к целому миру! Она возразила столь же взволнованно:
— Но книга-то библиотечная!
— Мой господин, — вмешался грифон, — не думаю, что тебе удастся победить в этом споре. Брандал вздохнул:
— Ты напоминаешь мне, что спорить не следует. — Он с просительной интонацией обратился к Филдсу: — И все-таки все беды, выпадавшие на долю Перекрестка, приходили к нам извне.
— Отчаявшиеся путешествуют даже по небезопасным дорогам, — мягко ответил ему Филдс. — Книга всегда помогала им. — Он склонил голову. — Тебе решать.
Брандал повернулся к миссис Собелл:
— Возьмешь ли ты на себя личную ответственность за Книгу, чтобы она больше не попадала не в те руки?
Миссис Собелл выпрямилась во весь свой крошечный рост:
— Это было бы нарушением принципов библиотеки — книги должны быть доступны всем.
— Если бы Книгой пользовались только люди с принципами, не было бы нужды просить тебя об этом, — с горечью возразил Брандал.
— Вы же понимаете, какая надежда появилась бы для страдающих болезнью Альцгеймера и… — начал Конфетка.
Она резким жестом прервала его:
— Конечно, я знаю, как нуждаемся мы в Перекрестке, молодой человек. Хорошо, лорд Брандал. Я буду контролировать использование Книги. И буду запирать ее на время своего отсутствия. На ближайшее время. — Она подчеркнула последние слова.
Брандал кивнул:
— И я прикажу закрыть все дороги в ваш мир, оставив только тропы. На ближайшее время.
Конфетка, студенты и миссис Собелл были огорчены утратой, но смирились.
— Теперь нам остается, — сказал Брандал, — решить одну маленькую проблему. — Он повернулся к Диди, которую охраняли Руди и Бемби, и Трулаву.
Диди ответила ему равнодушным взглядом, без вызова, но и без раскаяния, как будто жизнь и смерть, добро и зло не имели для нее особой разницы.
Грифон тоже посмотрел на нее:
— Я не вижу тут особой проблемы за исключением эстетической стороны дела.
— Давайте мы заберем ее с собой, — предложил Конфетка.
— Это нонсенс, — ответил грифон.
— Она на моей — и доктора Трулава — ответственности.
Трулав нервно оглядел собравшихся:
— То есть в определенном смысле я за нее отвечаю, как за студентку ветеринарного колледжа, в котором я преподаю. Однако то, что она сделала… Я не могу нести ответственность за действия, совершенные не по моему прямому указанию…
Бидж почувствовала отвращение.
Грифон прервал Трулава:
— Вы хотите сказать, что передаете ее в мои руки, доктор?
Трулав побледнел:
— О, я так не сказал бы… Но мне кажется, что я не должен вмешиваться в отправление правосудия.
— Если мы отдадим ее генеральному инспектору, Уолт, он замучает ее до смерти. — Конфетка повернулся к грифону: — Она должна вернуться с нами.
Брандал встал между спорящими:
— Понесет ли она наказание в вашем мире?
— Наказание — да, но это не будет смерть.
— Это точно — наказание за все, что она совершила? Конфетка поскреб в затылке, чувствуя себя неуютно:
— Конечно, если ее признают виновной. Грифон присел на задние лапы. Стали видны свежие хирургические швы у него на груди — почти в полметра длиной.
— Милосердие к преступнику, — сказал он твердо, — оборачивается жестокостью по отношению к жертвам. Господин мой, ты же знаешь, что я чуть не заплатил жизнью за проявленное однажды тобой милосердие.
— Я никогда не забуду этого, — твердо ответил Брандал. — Но речь сейчас не о милосердии, а о правосудии. У нас нет закона, наказывающего за такие преступления, а у них есть.
Грифон оглядел преподавателей и студентов:
— И как они смогут обеспечить его выполнение? Все молчали.
— Как я понимаю, — сказал грифон, — ваша судебная процедура основывается на показаниях свидетелей, данных под присягой. Свидетели не всегда точны, их подвергают перекрестному допросу и запутывают беспринципные адвокаты, а решение об осуждении или оправдании принимают по своему усмотрению присяжные, вне зависимости от того, основательно или нет было обвинение.
Ответы на вопросы защитника, чьи услуги оплачиваются, — продолжал грифон, — оценивают двенадцать человек, чей кругозор узок, предполагается, что невежество присяжных каким-то образом позволит им принять справедливое решение. Я верно описал процедуру?
— Иногда присяжных бывает только шесть, — пробормотал Дэйв. — Еще того лучше. И вы хотите, чтобы мы доверили им судить эту тварь?
— Отдайте ее кентаврам, — сказала Полита. — Она виновна в убийстве. Наше правосудие проще и быстрее. — Она улыбнулась Конфетке, стараясь не смотреть на труп мужа. — Я не забыла, чем вам обязана, и ради этого размозжу ей голову, прежде чем остальные ее затопчут.
— В этом что-то есть, — промурлыкал грифон. — Хотя это и компромисс. Решение не очень изящное, но окончательное.
— Могу я кое-что предложить? — спросила Бидж. Брандал ласково ей улыбнулся:
— Буду рад выслушать тебя. — На секунду он снова стал тем мягким и жизнерадостным Оуэном, которого студенты знали раньше.
— Все очень просто: вы хотите, чтобы наказание соответствовало преступлению, а мы… — Бидж взглянула на Стефана, и голос ее дрогнул. — Мы хотим забрать ее с собой. И нам нужны доказательства, чтобы она была осуждена за распространение наркотиков, но без упоминания Перекрестка в суде, — Что же ты предлагаешь? — спросил Брандал.
— Ввести ей ее же собственный морфий. — Не обращая внимания на возмущенные взгляды коллег,
