восемьдесят градусов и тихо прошептал что-то на ухо малышу. Потом нежно погладил его по головке, втянув острые когти.
— Сюда, — позвал резкий голос. — И поторопись. Бидж выпрямилась, глядя на Бронзового и подрагивающее яйцо рядом с ним. Окружив ее полукругом, грифоны пристально смотрели на яйцо; выражение их клювов и глаз выдавало ужасное беспокойство. За их спинами какая-то химера дохнула огнем, захлопала крыльями и с надеждой уставилась на Бидж. Девушка откашлялась.
— Слушайте внимательно.
Головы грифонов повернулись к ней, и даже некоторые химеры проявили интерес.
Бидж сглотнула и твердо сказала:
— Надеюсь, вы видели, что я делала. Вы должны разбить скорлупу у яиц и, когда появятся малыши, сильно, но осторожно похлопать их по спинкам, чтобы освободить от жидкости клювы и дыхательные пути… — Она взглянула на острые как бритвы, не уступающие по твердости стали когти и повторила: — Осторожно и нежно. Этого должно быть достаточно. — Она снова повернулась к гнезду.
Бидж подняла не подававшее признаков жизни яйцо и ласково обратилась к ближайшей химере:
— Привет! Здравствуй, голубушка! Как поживаешь? Скажи мне что-нибудь.
Химера послушно дохнула вонючим дымом и пламенем. Бидж воспользовалась этим, чтобы посмотреть яйцо на просвет, собралась с духом и резким ударом о бревно разбила скорлупу пополам.
Грифоны вокруг резко втянули воздух. Бидж, хоть и была уверена в правильности своих действий, побаивалась смотреть на них; она взболтала содержимое яйца: зародыша в нем не было.
— Заставьте химер выдыхать пламя и посмотрите яйца на просвет. Если обнаружите внутри птенца, разбейте скорлупу клювом. Не забудьте разорвать мембрану внутри яйца. — Одна из химер радостно завопила. Бидж, глаза которой щипало от серы, подождала, пока шум утихнет, и продолжала: — Если окажется, что новорожденный еще не дышит, приложите ухо и послушайте, бьется ли сердце, пощупайте, поднимается ли грудная клетка. Если сумеете, дуньте в клюв малыша, чтобы его легкие начали работать, хотя, честно говоря, я не уверена, что вы сможете плотно приложить клюв к клюву. Можно попробовать взять в клюв головку новорожденного целиком. Если это не сработает, зовите меня: я захватила шприцы, введу допрам для стимуляции. — Она оглядела окруживший ее полукруг мрачных физиономий. — Приносите мертворожденных ко мне: я сделаю все, что смогу.
Несколько птенцов легко появились на свет, одного не подававшего признаков жизни Бидж удалось оживить. Потом к ней подбежал Бронзовый, сжимая в клюве крохотное тельце так осторожно, что даже не поцарапал нежную кожу. Бидж выхватила у него птенца и стала искать пульс; свободной рукой она вынула шприц и зубами стащила защитный колпачок с иглы. Сделав укол стимулянта, она стала ждать, окажет ли он действие, глядя на малыша почти с такой же надеждой, как и грифон рядом с ней.
Когда птенец затрепыхался и запищал, Бидж засмеялась от радости и погладила его по пушистой головке, прежде чем отдать отцу. Уверенная в себе, высоко держа голову, она направилась к следующему яйцу — шестому за ночь.
Разбив скорлупу, в которой скребся птенец, она пораженно замерла: из яйца показалась кошачья голова, потом за края скорлупы высунулись лапки.
Бидж скатала в трубочку лист бумаги, разжала челюсти маленькой химеры и дунула через трубочку, чтобы прочистить дыхательные пути. Малыш выдохнул пламя и дым, и Бидж со слезящимися глазами поспешно отодвинулась. Передавая вырывающуюся химеру ее матери, она без удивления отметила, что новорожденный был мужского пола.
Не успев еще как следует разбить скорлупу следующего яйца, Бидж поняла, что помощь опоздала. Теперь она часто, взглянув на пациента, могла сказать, выживет он или нет: это была интуиция, основанная на приобретенном опыте. Бидж продула дыхательные пути малыша, сделала укол допрама и стала ждать. Когда она постучала по суставу лапки, рефлексы оказались замедленны; грудь новорожденного почти не поднималась.
— У него слишком низко опустилась ограда, — пробормотал кто-то рядом. Бидж слышала это выражение в Виргинии; она внимательно осмотрела глаза птенца, осторожно приподняв опустившееся третье веко. Глаза новорожденного не сфокусировались, но она не знала, типично это для данного вида или нет; однако, когда она коснулась век, малыш не моргнул.
Бидж приложила к груди маленького грифона стетоскоп, хотя и видела, что тот безнадежен. Тельце обвисло у нее в руках, когда она еще не кончила его выслушивать.
Она повернулась к отцу малыша. Это была только иллюзия, но птенец, казалось, стал весить больше, как будто до сих пор его поддерживала душа.
Бидж протянула тельце ожидающему грифону и тут разглядела, что это Серебряный.
— Мне так жаль.
— Мне тоже. — Он нежно подхватил сына. — Спасибо. — Грифон хрипло прошептал в глубокой печали: — Я укутаю его в покров моей любви и отнесу в более добрый мир Он неловко двинулся прочь, шагая на задних лапах и держа в передних свою драгоценную ношу.
Бидж пошла следом, ненавидя себя, но понимая, что спросить необходимо:
— Что теперь будет с новорожденными химерами? — Она тут же пожалела, что не назвала их малышками.
— Котята химер будут воспитаны их матерями, которые теперь снова быстро станут самцами. — В его голосе появилась надменность. — Грифоны — наши, — Он взглянул на свою ношу. — Даже этот малыш. — Высокомерие покинуло его. — Почему он, мертвый, для меня ценен более, чем другие, живые?
— Это сделала любовь, — тихо сказала Бидж.
После появления примерно двадцати новорожденных, две трети из которых оказались живыми, Бидж осторожно приблизилась к Серебряному, одному из тех грифонов, которые не были заняты с молодняком. Другие бездетные грифоны подкидывали топливо в костры и охраняли своих мертвых сыновей; Серебряный отдавал короткие резкие распоряжения, оставаясь поблизости от маленького тельца. Бидж обратилась к нему:
— Мне нужно задать некоторые вопросы.
— Дерзких вопросов я не потерплю.
— Один вопрос будет дерзким, — резко ответила Бидж. — Весь выводок состоит из младенцев мужского пола?
После короткой паузы Серебряный устало проговорил:
— Ты права, это дерзость. Да, все младенцы мужского пола. Химеры меняют пол только в период спаривания. — Он бросил на Бидж гневный взгляд. — Уж не собираешься ли ты позволить себе замечания по этому поводу?
Бидж тоже до смерти устала.
— Да, собираюсь. — Она показала на гнездо. — У двух малышей грифонов я заметила недоразвитые яички, у нескольких котят химер яички отсутствуют полностью, да и другие отклонения есть и у тех, и у других. На Земле это иногда связывают с эндокринными нарушениями под воздействием окружающей среды; об этом известно довольно мало. Здесь же, — она обвела взглядом унылый ландшафт, — это могут быть какие-то химические выделения горных пород или вообще следствия изменения привычной среды обитания. Может быть все что угодно. Я даже представления не имею, излечимы ли эти отклонения.
— Это все, что ты хотела сказать? — почти шепотом спросил Серебряный.
— Нет. Я постучала по лапам между когтями. — Она изобразила это своим фонариком. — Молодняк птиц охватывает когтями ветви — это необходимый для выживания инстинкт. У некоторых грифонов и химер он есть, у других — нет. Я не знаю, насколько это важно.
Она посмотрела на оскорбленно молчащего Серебряного и неожиданно устыдилась. Так не годится разговаривать с клиентами, как бы те ни действовали на нервы.
— Я очень огорчена.
— Пока еще не очень, — ответил Серебряный, отворачиваясь. Его когти оставили глубокие борозды в камне. — Все еще впереди.
Бидж глядела ему вслед, окаменев. Она по крайней мере надеялась, что ее убьют быстро.
Рядом с ней отчаянно закричала химера, еще сильнее опалив свои усы. Бидж осторожно пробиралась по скользким бревнам и грязи, стараясь не обращать внимания на шныряющих под ногами
