— Она особая, — твердо сказала Бидж и впервые уловила в своем голосе нотки, которые привыкла слышать в голосе своей матери.
— О Боже, — ахнула Люсилла Бодрэ и произнесла неестественно веселым голосом: — Бидж!
— Да? — Бидж разрывалась между двумя ощущениями: желанием сосредоточиться на Лорел Стефании и сильной пульсирующей болью, на которой ей не хотелось сосредоточивать внимание. Бросив рассеянный взгляд на собственную руку, она заметила, как побелели пальцы, сжимающие ловилку.
— Плацента необыкновенно велика. Вы ничего не хотите сообщить мне?
— Не похоже, чтобы она захотела ее съесть, — резко бросил Конфетка. Бидж встретилась с ним глазами, и тут произошло такое, что в любое другое время поразило бы ее: уши Конфетки запылали, он залился краской и отвернулся.
Но она была слишком занята: Лорел уже принялась сосать, так же деловито и целеустремленно, как новорожденный ягненок. Ее ручки вцепились в Бидж; координация движений у малышки была гораздо лучше, чем у любого человеческого новорожденного, и это наполнило Бидж глубоким удовлетворением.
Наконец Лорел насытилась. Фрида, глядя на Лорел широко открытыми глазами, осторожно подняла ее, чтобы Бидж могла поцеловать дочку.
— Пожелай ей спокойной ночи, — сказала девушка весело, словно в операционной ничего особенного не происходило и жизнь текла своим обычным чередом. — Я поукачиваю ее, пока мы не решим, что делать дальше. — Она уселась в углу, ласково качая девочку. Лорел сразу же заснула.
— Ну и хватка у девчонки, — пробормотал Конфетка, и было неясно, имеет ли он в виду Лорел или Фриду. Или, может быть, саму Бидж, хотя та впервые и окончательно перестала чувствовать себя девчонкой.
Бидж пошевелилась, и резкая боль сразу сказала ей, что этого делать не следует.
— Вы наложили швы? — спросила она доктора Бодрэ.
— Пока вы кормили новорожденную. Все прошло нормально. Не двигайтесь, и все будет в порядке. — Она с удивлением взглянула на Бидж, вытирая пот с лица. — Не могу поверить, что вы ничего не заметили.
— Это шок, — сказала Лори, подходя ближе. — Вы здорово справились, доктор. Знаешь, Бидж, самое страшное позади. Болит сильно?
Бидж позволила себе осторожно пошевелиться, и на нее обрушился ужасный физический дискомфорт. Ловилка выпала из ее руки и зазвенела на полу.
— Ну, теперь, когда Лорел Стефания благополучно появилась на свет, вы согласны на обезболивающие? — спросила доктор Бодрэ.
Бидж ответила вежливо, тщательно выбирая слова:
— На все, какие только у вас есть, — и потеряла сознание.
Глава 17
Почти в тот же момент, когда Бидж проснулась, в ее комнате появился Стефан. Он расцеловал маленькую Лорел, потом Бидж.
— Я пришел сразу, как только узнал новости. А потом оказалось, что ты спишь, а потом я увидел мою Лорел. — Он лучезарно улыбнулся. — Нашу Лорел. Ох, Бидж, я так счастлив, что все прошло благополучно, и так сожалею, что тебе пришлось страдать!
У Стефана с собой оказались два больших пакета: в одном были игрушки, в другом — детская одежда и обувь разных размеров. — Пока не наступят холода, она будет по большей части бегать голышом.
— Что-нибудь еще мне нужно знать заранее?
— Только то, что она почти сразу начнет ходить и… и что она будет веселой девчушкой — как и все представительницы моего племени. — Стефан говорил уверенно, но избегал смотреть Бидж в глаза.
Бидж выудила из пакета с игрушками пластиковую свирель.
— Она же еще совсем маленькая — ей рано играть такими вещами.
Стефан бросил на нее виноватый взгляд и выскользнул из комнаты. Он еще дважды посещал Бидж в госпитале, оба раза приносил роскошные букеты, но старался избегать серьезных разговоров.
Через два дня после родов, несмотря на отчаянные протесты Люсиллы Бодрэ, Бидж вернулась на Перекресток. Доктор Бодрэ отчасти возражала еще и потому, что буквально влюбилась в свою первую маленькую пациентку со времен интернатуры. Она проверяла состояние Бидж каждые два часа (первую ночь та была слишком одурманена лекарствами, чтобы это замечать). Наконец Бидж спросила ее:
— Как у меня идут дела?
— Прекрасно. Вы поправляетесь даже несколько быстрее, чем это происходит обычно. — Заметив ее настороженный взгляд, Бидж тактично не стала спрашивать, есть ли той с чем сравнивать.
— А Лорел? — поинтересовалась Бидж, хотя и так знала — поскольку кормила малышку каждые три часа.
— У нее все замечательно. Есть некоторые необычные особенности… — Бидж нашла, что с ее стороны очень мило так выразиться о ребенке с копытцами. — Но в целом все хорошо. И она тоже приходит в себя после родовых травм быстрее, чем другие новорожденные. Много, много быстрее, — неохотно признала доктор Бодрэ. — Бидж, не буду вас обманывать: мне пришлось перерыть все учебники — я ведь никогда не была педиатром. Лорел значительно опережает в развитии других детей такого возраста. — Люсилла отвернулась к пыльному окну: Бидж поместили в подсобном помещении, где обычно хранилось больничное оборудование. Наконец врач сказала:
— Вы хорошо знакомы с мифологией, Бидж?
— Немного, — осторожно ответила та.
— А я очень много читала, еще до того, как стала учиться медицине. Мне это так всегда нравилось. Гермес и Геракл, Тальесин из уэльских легенд и Кухулин из ирландских — все они были дети богов, и все очень быстро взрослели. — Она ласково улыбнулась Бидж. — Не пугайтесь: я вовсе не имею в виду, что отец Лорел — бог или что вы — богиня.
— Рада это слышать.
— Не имею я в виду и того, что богиня — сама Лорел. Я хочу сказать, что в свое время люди, обратившие внимание на раннее возмужание Гермеса или Геракла, возможно, столкнулись с тем же феноменом — сверхранним развитием новорожденного. — Она улыбнулась про себя, и Бидж догадалась, что Люсилле Бодрэ ужасно хотелось бы написать научную статью о «сверхраннем развитии новорожденных». — Это было приписано их божественному происхождению, а на самом деле они, как представители другого вида, имели просто иную скорость взросления.
— Звучит весьма разумно. — Бидж совсем не хотелось сейчас обсуждать возможность божественного происхождения Лорел. — Доктор Бодрэ, вы же знаете о некоторых… — Бидж запнулась, — свойствах Перекрестка, отражающихся на состоянии здоровья его жителей. — Она заглянула в лицо Люсилле. — Точнее, о его влиянии на некоторые болезни. Нет ничего, что беспокоило бы вас в Лорел? — Люсилла Бодрэ знала, что Бидж страдала хореей Хантингтона, но очень мало представляла себе то, что Протера, а следом за ним и Бидж называли эффектом поля. — Никаких симптомов? Но ведь выздоровление на Перекрестке ускоряется. — Она посмотрела в глаза доктору Бодрэ. — И для Лорел Стефании, и для меня лучше вернуться туда. Это было бы лучше для любого вашего пациента. — Бидж подчеркнула последнее слово.
Караван машин — грузовик Бидж впереди и фургон с Конфеткой и студентами- ветеринарами сзади, — подпрыгивая на ухабах, поднимался по склону холма к коттеджу Бидж. Фрида, которая правила грузовиком, оглянулась на свою пассажирку.
— Как ты себя чувствуешь?
— Просто устала. — На самом деле Бидж была совершенно вымотана, хотя только проверяла по дороге, правильно ли Фрида разбирается в карте. Все ее тело болело из-за необходимости сидеть в кабине, и ей определенно требовалась свежая марлевая салфетка. Она представления не имела, будет ли у нее возможность сменить прокладки без свидетелей. Бидж озабоченно оглянулась на дочку на детском сиденье: это был подарок Конфетки и Элейн Доббс. Бидж почти не знала Элейн, но сделала подарок ее новорожденному сыну, и теперь Элейн ответила ей тем же. Лорел Стефания и не думала спать и вовсю колотила копытцами по пластиковым боковинам, успев за время путешествия все их исцарапать.
