Мэтт смотрел на счета так, словно их не могло существовать в природе, словно взглядом можно было заставить их исчезнуть.
— Совсем как с твоими академическими успехами, Мэтт, — все так же мягко продолжал Конфетка. — Ты можешь выполнять рутинную работу, но тебе не хватает воображения.
Мэтт ничего не ответил.
Конфетка прислонился к стене коттеджа; на мгновение он стал казаться стариком.
— Мэтт, меня не очень беспокоит то, что ты не справляешься, оказавшись в необычной ситуации. А вот что беспокоит меня чертовски, так это твоя проклятая самоуверенность: настоять на своем тебе важнее, чем сохранить жизнь пациенту. Коди делал все от него зависящее, чтобы спасти животное, а ты намеревался его прикончить, и это тебя ничуть не смущало, верно? — Мэтт снова ничего не ответил. — Твой ум работает как-то не так, ты не можешь справиться с тем, с чем столкнулся этим летом, и поэтому ты готов уничтожить меня профессионально, лишь бы избавиться от необходимости смотреть правде в глаза.
Мэтт взглянул в окно, за которым новорожденный единорог сосал свою маму, и решительно отвернулся, снова уставившись в стену.
Фрида положила ему на плечо затянутую в перчатку руку — легким свободным движением, совсем не так, как она сделала бы это всего месяц назад.
— Думаю, тебе важнее всего поскорее отсюда убраться.
Мэтт повернулся и вышел. Через секунду Фрида сказала:
— Он просто сидит в кабине.
— Хорошо. — Конфетка потер глаза. — Закройка ты дверь, вымойся заново и помоги нам закончить операцию.
Они как раз снимали перчатки и халаты, когда кто-то стал скрестись в дверь, тихо, но настойчиво. Конфетка выглянул в окно.
— Бидж, ты собираешься держать пациента здесь? Коди и ухом не повел. Бидж ответила:
— Доктор Доббс, это не мой пациент.
— Верно. Извини, Коди Я думаю, содружество намерено забрать единорога. Ты хотел бы, чтобы доктор Воган наблюдала за твоим пациентом, или считаешь, что ему можно позволить выздоравливать самому?
Коди обвел взглядом операционную, надеясь найти подсказку, глубоко вздохнул и наконец решил:
— Если Бидж присмотрит за ним в течение недели и если единороги способны выполнять медицинские рекомендации, думаю, все будет в порядке.
— Конечно, я присмотрю за ним, — ответила Бидж. — И я буду рада, когда бы ты ни явился для осмотра, даже и без остальных. Мне может понадобиться твой совет.
За спиной Коди Фрида и Валерия широко улыбнулись.
— Спасибо, — пробормотал тот и с невинным видом обратился к Конфетке: — Теперь мне, наверное, следует дать родственникам пациента рекомендации?
Конфетка, почти не поколебавшись, ответил:
— Пожалуй. Нельзя быть, конечно, уверенными, что единороги все поймут, да и вообще они все равно будут делать то, что захотят.
Пока Коди составлял перечень советов пациенту, тот начал приходить в себя после наркоза Немедленно появились два единорога, осторожно оттолкнули Коди в сторону и вошли в коттедж, звонко цокая копытами по доскам пола. Наклонив рога, они подсунули их под распростертое на операционном столе тело и подняли пострадавшего так, что его ноги легли им на спины; потом выплыли в дверь, которая, казалось, совсем не препятствовала их движению.
Последним в дверь заглянул любопытный детеныш. Он доброжелательно оглядел студентов, потом перевел глаза на Конфетку и Бидж. Малыш боднул своим прорезающимся рогом дверь, и раздался тихий чистый звон, поразивший всех присутствующих Потом единороженок повернулся и последовал за содружеством. Через несколько минут животные скрылись из виду.
Студенты тоже засобирались, стали выносить окровавленные бинты и салфетки, задвигать на место аппаратуру. Валерия с несколько вызывающим видом сунула в колыбель Лорел пушистую игрушку — барашка и поспешно нырнула в фургон, прежде чем Бидж успела поблагодарить ее.
Конфетка вернулся в коттедж, неся несколько упаковок стерильных салфеток, халаты и резиновые перчатки — Это вместо использованных. — Он положил их на полку и тщательно вытер стол. Бидж только наблюдала за ним: она была слишком усталой, чтобы помогать. — Мы заберем с собой инструменты, чтобы простерилизовать их, и простыни и халаты для автоклава. Тебе не следует сейчас заниматься всем этим. Как ты, справишься одна?
— Все будет хорошо — Бидж посмотрела через дверь на грузовик; студенты сидели в нем, напряженно выпрямившись, и молчали. — А как справитесь вы?
— Что? А, ты говоришь о Мэтте… Черт возьми, я давно ожидал чего-то подобного.
— Как он до сих пор-то учился?
— Ты, наверное, забыла уже свои студенческие годы. Некоторые люди стремятся получить диплом, просто чтобы спрятаться от трудностей. У них появляются клиенты, и они прекрасно справляются, совсем не задумываясь о характере своей работы, потому что колледж обеспечивает им надежный тыл. Бидж, он ведь не просто не принял Перекресток: он не справляется с реальностью — с любой реальностью. Он ненадежен. Я должен был заставить его осознать это.
— Только нужно ли было это делать при других студентах?
Конфетка удивленно ответил:
— Но ведь я и их должен учить, Бидж. Бидж протянула руку и коснулась пачки счетов, торчащей из кармана Конфетки.
— Вы никогда не говорили мне об этом. Конфетка засунул бумаги поглубже в карман.
— Это не твоя проблема. Такими вещами занимаемся мы с Кружкой. Тебе было не до того, да ты еще и не навострилась в этих делах. — Он ухмыльнулся, но улыбка получилась усталой.
— Но Мэтт ведь получит диплом, — пробормотала Бидж.
— Проклятие, он и практиковать будет. Только в один прекрасный день что-то у него не получится, а он будет говорить, будто все делал по учебнику и во всем прав. Такие всегда верят в свою непогрешимость — Конфетка посмотрел в окно на грузовик. — И все-таки я должен был попробовать заставить его понять.
Он еще раз протер стол дезинфицирующей жидкостью, потом взглянул на свою окровавленную одежду.
— Здорово пришлось потрудиться над этой бедной животиной. Ты поняла, что значит та метка из пересекающихся линий? — Бидж молча кивнула. — Почему ты ничего не сказала студентам? — Однако ответ был ему ясен.
— Зачем им знать, что кто-то играет в крестики и нолики на живой плоти. Конфетка кивнул.
— Кто-то, достаточно сильный, чтобы напасть на единорога и победить. Я не сумел бы. — Это был один из немногих случаев, когда Конфетка признавался в собственной неспособности что-то совершить. — Но кто сумел? Кто это сделал?
— Я не уверена…
— Да ладно! Я же знаю, как ты умеешь думать. Это должен быть кто-то очень ушлый, а таких вокруг не так уж и много.
Бидж принялась перечислять:
— Диведд — самый очевидный подозреваемый. Потом, может быть, Гредия: я привела ее обратно на Перекресток, чтобы она родила здесь, и теперь она охотится, чтобы прокормить выводок. Еще Фиона: она пока не пришла в норму. И, наконец, молодые грифоны и их родители; все это началось после появления у грифонов потомства.
Конфетка кивнул.
— Надеюсь, ты знаешь что делать.
Бидж с опаской вспомнила о грим и тех существах, домашними зверюшками которых они были.
— Да не совсем.
Когда Конфетка отправился к грузовику, к Бидж подбежала Фрида.
