Вопреки ожиданиям, его пленила экспозиция музея: штурвал и компас, макет капитанской каюты, гарпуны и страшные ножи, вельбот с поднятыми веслами — хоть сейчас выходи в море, резные безделушки и серая амбра, ну и самый ценный предмет коллекции — китовая челюсть, откуда не выдернули ни единого зуба на украшения. На стенах висели карты, рисунки кораблей, сделанные сыном, портреты жены, которую он любил с ранней юности, и их многочисленных детишек.
Уинтерборн уговаривал Маргарет тоже заглянуть в музей. Но она боялась, что если Уолтон не увидит ее у входа, то не станет искать, и поэтому осталась на улице. Уинтерборну даже пришлось принести еды из ближайшего кафе, чтобы она подкрепилась.
Уолтон явился на закате. В памяти Уинтерборна они теперь навеки связаны: раскаленный шар над горизонтом и мужчина с горящим взором, словно воспламенившимся от этого шара. Произошло трогательное знакомство, раскаленный шар закатился, и Уинтерборн увидел перед собой вовсе не аскета, а неопрятного бродягу в поношенной одежде.
За обедом жена не спускала глаз с брата. Она всегда была крайне брезгливой, но тут положила его грязную руку себе на колени и время от времени прижимала ее к щеке. Поведение Маргарет расстроило Уинтерборна еще больше, чем сам Уолтон. В душе жены распахнулась дверь, и он не знал, как теперь ее захлопнуть.
— Где сейчас это существо? — спросила она.
Несмотря на худобу, Уолтон был обжорой. Пока Маргарет держала его за одну руку, другой он рыскал по всем тарелкам, выбирая лучшие куски.
— Час добираться, — ответил он с набитым ртом.
Маргарет испугалась:
— Так мы в опасности?
— Нет, он упал в овраг и не может выбраться. Я пытался пристрелить его сверху. Ведь если спрыгнуть вниз и вступить в схватку — это верная гибель. Потому-то я и дожидаюсь.
— Чего? — спросил Уинтерборн.
— Подходящего плана. Пока я раздумываю, пара человек караулит овраг. Я пообещал заплатить им по возвращении. Конечно, мне понадобятся деньги.
— Ну конечно, — прошептала Маргарет, довольная тем, что могла помочь брату.
Уинтерборн рассердился. В угоду жене он уже погасил оставшиеся долги, которых наделал Уолтон из- за своей неудачной арктической экспедиции.
— Когда вы поймаете этого беднягу, вы передадите его властям?
— Нет, сэр, я убью его, как и поклялся своему брату.
Это встревожило Уинтерборна, но он не знал, как выразить свои опасения. Зато спросил Маргарет:
— У тебя есть еще один брат?
— Он имеет в виду Виктора Франкенштейна, своего брата по духу, — нетерпеливо ответила она. — Он был создателем этой твари, и Роберт спас его во время путешествия к полюсу. Я же объясняла тебе сто раз, с тех пор как мы женаты.
— И впрямь. Но скажите, Роберт, — Уинтерборн решил подловить его, — почему создатель, обязанный нести основную вину, стал вашим другом и собратом, а существо, появившееся на свет не по своей воле, превратилось в вашего заклятого врага?
В этот момент я отвернулся, сделав вид, будто любуюсь одной из статуй вдоль белых гравийных тропок. «Творец несет больше ответственности, нежели его творение». Уинтерборн вселил в меня надежду, будто я мог довериться ему, обрести сочувствие и понимание.
— И что же ответил ваш шурин?
— Что его друг стремился лишь к благу, но случайно создал чистое зло. Едва осознав это, он отказался от своей полностью устроенной жизни и пустился в погоню за тварью, точь-в-точь как сам Уолтон. Я поступил бы точно так же, если бы увидел ее хоть раз, — Уинтерборн отвел взгляд. — Признаться, мистер Оленберг, мне неловко повторять его слова.
Вернувшись к своему рассказу, он поведал, что позже за ужином Маргарет вскрикнула:
— Роберт, что у тебя с ухом?
Уолтон откинул назад свои жесткие волосы: у него не было мочки.
— Отрубили в поножовщине, — пояснил он. — В Мадриде.
— Кто — чудовище? — спросила Маргарет.
— Не само. Но по его вине.
В конце концов Уинтерборну пришлось признать, что его шурин был не в своем уме. Отодвинув от тебя недоеденный ужин, он сказал:
— Пошли, Маргарет. У твоего брата здесь неотложные дела.
— Я не могу его снова бросить!
— Твой брат… — Уинтерборн спешно подыскивал безобидные слова, — постоянно переезжает с места на место. Ему нужно быть готовым к отъезду в любую секунду.
— У меня великолепная идея! — Уолтон ударил ладонью по столу. — Пойдемте со мной, и вы сами увидите развязку!
— Мы будем только мешать.
— Сэр, для вас я незнакомец, которому необходимо доказать свою правоту, а для тебя, Маргарет… — Уолтона перекосило, — Маргарет, боюсь, даже ты давно относишься ко мне с подозрением.
— Никогда! Скажи ему, что я никогда не сомневалась в нем, Грегори!
— Она всегда верила в вас.
Брат и сестра так оживились, что Уинтерборн с неохотой на все согласился и подозвал извозчика. Во время поездки оба сидели бок о бок, взявшись за руки, точно дети. Наконец Уолтон постучал в крышу экипажа, требуя остановки.
— Отсюда пешком.
Уинтерборн взял у кучера фонарь, а Уолтон и Маргарет побежали в лес, пробираясь сквозь кусты по каменистой почве. Наконец Уолтон обернулся и приложил палец к губам. Оставшиеся несколько ярдов он, не произнеся ни слова, очень медленно прошел один. Но потом…
— Где караул? — вскрикнул он в испуге.
Уолтон взбесился. Схватив фонарь, он подбежал к краю оврага и швырнул его вниз, чтобы осветить темноту. Стекло разбилось, в небо взмыли искры.
— Где ты? — завопил он. Упав на колени, он стал колотить себя по голове. — Не надо мне было уходить! И зачем ты только попросила меня о встрече, Маргарет?
— Моя жена тут ни при чем, — сурово сказал Уинтерборн.
— Нет, — прошептала она, — не надо было его отвлекать. Он прав. Это моя вина. Что бы ни совершила эта тварь впредь, ответственность ляжет и на мою голову.
— Я не позволю тебе казниться из-за Роберта. Ведь он все равно приехал в Майнц, чтобы поймать существо.
Она была безутешна.
— Я прощаю тебя. — Уолтон натянуто улыбнулся. — Видишь, как легко и быстро? Ты никогда не испытаешь тех страданий, что выпали мне. Я прощаю тебя, дорогая сестра.
Она прижала к губам кулак и расплакалась.
С глаз Уолтона на миг спала пелена, и он сказал Уинтерборну:
— Вы позаботитесь о ней лучше, чем я.
И убежал в лес.
Маргарет проревела всю дорогу домой и продолжала рыдать еще много часов подряд, пока не уснула.
С тех пор она с каждым днем все больше беспокоилась о расходах. Просматривала каждый счет, беспрестанно складывала суммы, внимательно изучала изорванные билеты, после того как они вдвоем ходили в музей или в театр. Она рассказывала, сколько можно сэкономить за неделю, если взять на завтрак лишнюю булочку и приберечь ее на обед. Поначалу Уинтерборн думал, будто она сожалела, что ему пришлось погасить долги ее брата. Но потом докопался до истины: Маргарет собиралась послать
