мог бы развести костер — такой же яркий, как огонь внутри помещения, но я не уходил. Не хотелось делать это по принуждению.
Вдруг на порог вышел шатающийся мужчина. Он остановился, пару раз хлопнул по боковому карману и весьма нетвердой походкой спустился на дорогу. Придерживаясь рукой за стену трактира, он направился в мою сторону, не замечая меня. Я даже не успел подумать, что делать, как он внезапно споткнулся и упал. Лежа на грязной дороге, человек приподнял один раз голову, но потом замер. Я быстро уволок его в самую темень и обчистил будто намеренно указанный им карман. Потом прислонил спящее тело к стене и вошел в открытую дверь.
Посетители испуганно умолкали при виде меня, отрывая взгляды от тарелок с тушеным мясом и кружек эля. Выпрямившись во весь рост и даже приподнявшись на цыпочки, я презрительно обозрел толпу, а затем прошагал к камину, грубо расталкивая всех, кто не уступал дорогу. На скамье у самого очага сидел человек, который, придвинувшись вплотную к столу, жадно пожирал тарелку сосисок, не обращая внимания на происходящее. Я схватил его за шиворот, повалил на пол и уселся на его место. Швырнув мелочь на стол, я сбросил капюшон и окинул взглядом комнату: осмелится ли кто-нибудь сделать мне замечание?
На звон монет примчалась служанка с радушной, беспечной улыбкой. Правда, увидев мое лицо, девушка взвизгнула. Я схватил ее за запястье.
— Что вы желаете, сэр? — испуганно пропищала она.
— Как тебя зовут? — спросил я, раздосадованный тем, что она побледнела под румянами от страха.
— Веселушка Осборн.
— Хорошее имя. Ну и чем же ты веселишь посетителей?
— Только ужином, сэр. — С ее губ сорвался истерический смешок. — Тушенка свежая, сегодняшняя, и вчерашние пирожки с мясом остались. Еще у нас почти всегда есть сосиски.
— Два пирожка и хлеб, Веселушка.
— Эля или вина?
— Нет, чего-нибудь горячего.
Она сделала реверанс. Вернувшись с едой и кружкой подогретого сидра, служанка дрожащей рукой собрала медяки со столешницы.
Даже когда я доел, в зале так и не воцарился шум, изначально привлекший мое внимание на улице. Я угрюмо придвинулся поближе к очагу. У меня за спиной зашушукались.
— Это он, говорю тебе. Кто же еще?
— Тогда спроси его.
— Сам и спрашивай. Это ведь ты слышал всадника.
— Я же сказал, что это не он.
— Такой прибьет любого, кто его заденет, — сказала Веселушка Осборн.
— Тогда спроси ты, — послышался совет. — Леди он убивать не станет.
— Так-то оно так, но
Я слегка обернулся, и голоса утихли.
— А я вот возьму и
Протянув руку, я помог девице встать. Хотя всадника, о котором они судачили, явно подослал Уолтон, нужно было хотя бы выяснить, в какую сторону он ускакал.
— О чем это они говорили у меня за спиной? — спросил я, подтащив к себе девушку.
Веселушка вздрогнула от моего прикосновения, но затем осмелела, увидев протянутую монету.
— Был тут один верховой. Скакал как бесноватый и вас искал.
— По какой дороге он уехал?
— Не знаю. Просил вам кое-что передать, если вы вдруг сюда пожалуете.
Кое-что передать? Надо же! Я поинтересовался, что сказал всадник. Она сощурилась, пытаясь сосредоточиться.
— Я должна передать, чтобы вы отправились в Данфилд. — Этот город располагался немного севернее. — Там вас будет ждать женщина.
— Женщина? — Я выпрямился на лавке. — Ее зовут Лили?
— Ага, так и знала, что все это неспроста! — радостно сказала девушка. — Лили велела вам ехать в Данфилд. Вы должны быть там, когда подойдет срок ее родов, а не то пожалеете. Всадник сказал, что он должен проскакать с этим известием по почтовому тракту туда и обратно.
— Лили, — с отвращением произнес я. Я швырнул девице монету, затем еще одну и попросил кружку эля. Откинувшись на спинку скамьи, я повернулся к огню.
Вероятно, она сбежала от Уинтерборна и в одиночку отправилась вслед за мной. Для чего? Чтобы проверить, обладает ли прежней властью?
— Говорил же тебе, это он, — прошептал кто-то сзади. — А теперь, ребята, тост. Этот приятель доказал, что баба найдется для каждого, так что и у меня есть надежда!
— Хоть он урод и злюка, зато у него деньжата водятся, — сказала Веселушка.
Пробравшись бочком, она поставила эль у моего локтя.
— Ну? — спросил я, видя, что девица не уходит.
— Поедете к ней? — расхрабрилась она.
— А тебе-то какое дело?
— Любопытство разбирает. Ведь высылать верхового — недешевое удовольствие.
Слова служанки меня встревожили: Лили ничего не делает просто так — что же означало ее послание? От родов могли пострадать лишь она сама да червь.
«Он родится мертвым, — говорила она, намекая на то, что червь слишком мал, — но даже если выживет, с такой матерью не протянет и пары минут».
Я решил не брать дурного в голову. В конце концов, что такое этот червь? Безымянная, безликая тварь — белая, мокрая, переросшая личинка.
Одним словом, чудовище.
Нет уж, я оберегал червя, пока мог. Пусть теперь Уинтерборн его защищает.
Еще один медяк и еще одна кружка. Скоро мне потребуется помощь сестры Марии Томас… Мне померещилось ее пухлое румяное лицо, но я не разобрал его выражения. Это видение заставило меня уйти из трактира.
Снаружи легкий ветерок донес плач младенца. Я выругался и продолжил путь на юг.
После полудня я увидел верхового, скакавшего мне навстречу с юга. Шагая по дороге один, я сбросил капюшон и наслаждался солнечными лучами, которые значили для меня гораздо больше, нежели просто тепло. Я издавна привык натягивать на себя одежду. От этой мысли стало досадно. Неужели люди хотели отнять у меня даже солнце? Сам воздух?
Расстояние между нами уменьшалось, и мне почудилось, будто всадник еще издалека смотрел на меня в упор. Я сошел с дороги, пропуская его, но он так резко осадил лошадь, что та встала на дыбы и лягнулась.
— Это вы! — воскликнул гонец, высокий и тощий, совсем еще ребенок. Он одарил меня широкой мальчишеской улыбкой и так обрадовался, что даже не нахмурился, присмотревшись к моему лицу. — Я загнал четырех лошадей, пока вас искал!
Спрыгнув на землю, он полез в карман:
— У меня записка.
— Я знаю, что там, — коротко ответил я и пошел прочь. — Как и все остальные в этом графстве…
Включая Уолтона. Неужто Лили забыла, как его клинок впился ей в щеку? Если уж она что-то
