остановиться.
– Она скоро придёт, – сказал Дэниел, и тут же поймал себя на том, что под вроде бы благим намерением скрывается желание ранить незнакомца так же, как тот ранил его. Надо следить за благими намерениями, подумал он. Никогда не знаешь, что вылезет из них наружу. Жестокая правда. Снисходительная праведность. Злоба. Все это – невидимо и неосознанно, под маской доброжелательности. Рыбак не хотел причинить ему боль. И он уже вдвойне отплатил ему. – По крайней мере, я на это надеюсь, – добавил он извиняющимся тоном.
– Может быть. А может быть, и нет. Здоровье у неё отличное. Да и здравого смысла в ней гораздо больше, чем во мне. Уж она-то не воткнёт мокрый штепсель в розетку.
Дэниел встал и стряхнул листья с брюк.
– Ну что ж, – сказал он.
– Угу, – сказал рыбак, массируя свою бледную морщинистую ногу.
– Как клюёт?
– Никак, – тот улыбнулся. – За весь день хоть бы червячка заморили.
Дэниел улыбнулся, вспоминая: эту самую фразу говорил обычно дядюшка Луи – обязательная ложь любого заядлого рыбака.
Он шёл обратно по чёткой жёлтой двойной линии, разделяющей полотно дороги, и почти уже подошёл к своему «вольво», когда голос пожилого рыбака зазвучал снова.
– Эмма?
– Эмма?
– Эмма?
ПЛАН «Б»
Саганаки перестало скворчать на столе между ними.
– Посмотри на меня, – сказал Майк Донне. – Я убийца. Я убиваю людей. Я это ловко делаю.
– Это-то и прекрасно в этой жизни. Не имеет значения, что ты делал прежде.
– Я говорю не о прежде. Я говорю о здесь.
Она отпустила его руку. Её лицо, которое вначале выражало недоверие, сделав короткую остановку у отметки «страх», теперь медленно переходило к чистому ужасу.
– Но зачем? – спросила она.
Он посмотрел в её глаза. Светло-голубые, цвета льда.
– Для меня это единственный способ проголосовать против.
– Это ужасно, – она посмотрела в окно, потом опять на него. – Это работает?
– Ещё нет.
– Тогда зачем продолжать?
– Я хочу убраться отсюда. Я хочу, чтобы мой полет был отменён. Я хочу умереть.
И снова её передёрнуло от табуированного слова.
– Знаешь, я чувствовала то же самое. Я порезала себе запястья в ванне. Долгий путь. Родители спали в соседней комнате. Это было очень эгоистично с моей стороны. Но я не могла отложить это на другой день. Когда я впервые попала сюда, я хотела сделать это снова. Залезла на крышу дома. Но… я не смогла спрыгнуть. Это глубокое программирование. Какая-то защита, поставленная на первоначальные импульсы. Мне потребовалось какое-то время, чтобы принять это. Все, что здесь есть. Теперь – я благодарна. Я начала все с нуля. Я научилась получать удовольствие. Так что мы крепко завязли здесь, – она улыбнулась и пожала плечами. – Что ты собираешься делать?
– План «Б», – сказал он. Она посмотрела на него.
– Я решил убить какого-нибудь хорошего человека. Кого-нибудь, кто хочет жить. Кого-нибудь, кто мне нравится, – он не был уверен, что шокировало её больше. Сама идея убийства или слово
Она сидела очень тихо.
– Майк.
– Я думаю, – продолжал он, – что, возможно, христиане были правы насчёт этого. Возможно, что-то есть в этой идее невинной жертвы. Жертвоприношение агнца.
– Майк.
– Возможно, это сотрясёт основы, разрушит законы кармы. Я надеюсь, что тогда что-нибудь… сдвинется.
– Это безумие, Майк.
– Это единственная альтернатива, которая приходит мне в голову.
– И что же, – она исторгла вздох отвращения и посмотрела на него с жалостью. – Как же ты думаешь осуществить это? Бомба? Базука?
Он вынул пистолет из кармана куртки и положил на стол. Её глаза расширились.
– Я думала, это твоя птица.
– У меня нет птицы.
– У тебя…
– И никогда не было, – он посмотрел на неё. Почти не было шансов, что она ему поверит. Он назвал её по имени. – Это единственный способ показать им, как все ужасно.
– Для тебя, – сказала она. – Но не для большинства из нас.
– Думаю, мне это доставит удовольствие.
– Ах ты ебаный… – она хлопнула ладонью по столу, фарфор и серебро зазвенели. – Ты эгоистичный самодовольный тупой осел! Какое ты имеешь право?
– Я говорил тебе, что никогда не был хорошим человеком.
– Ты террорист! – сказала она с омерзением. – Корректор!
И в ту же секунду, что она произнесла это, она поняла, что совершила ошибку. Светлая, бeззaбoтная, наивная молодая женщина куда-то подевалась. Её место заняла умная, зрелая личность, лишившаяся своей излюбленной личины. Он видел, как её глаза мечутся в поисках обратного хода, какого-нибудь непредвиденного обстоятельства, новой маски. Это облегчило бы её положение.
– Спасибо, – сказал Майк.
Она не сказала ничего.
– И как долго ты работаешь на Клиндера?
– На кого?
Она хорошо держалась.
– На Джоэла А. Клиндера.
– Никогда не слышала о таком, – она смотрела на пистолет.
– На Крылатого? – уточнил он. – На Первого Контактера? Гипнотизёра? Человека, который не верит в гравитацию.
– Ты говоришь ерунду.
Он улыбнулся.
– Почему это не могло быть как в жизни, Донна? Люди случайно встречаются. Неподходящие друг другу люди влюбляются и делают один другого несчастными. Почему бы нет, Донна?
Она смотрела на него новыми глазами. По краям глазниц под ними собрались капельки пота. После долгого молчания она сказала:
– Моё имя не Донна.
Майк кивнул.
– Почему ты последовала за таким лжецом, как Клиндер?
– Он замечательный человек, и он пытается спасти нас.
– Он мёртв. Мой брат убил его.
Майк вспомнил, в каком он был шоке, когда Денни сделал это. Как вздрагивал от выстрелов. Как смотрел на тело. Он до сих пор поражался, что Клиндер не застрелил его тотчас же, как только он вошёл в комнату. Кио говорил, что Клиндер не мог убить его, это мог сделать только Денни. Но после того как он увидел неприкрытый страх на лице доктора, словно Клиндер смотрел в глаза самой смерти, он не очень-то
