хит-парада. А когда я последний раз об этом знал или хотя бы интересовался? Я по-прежнему мог перечислить песни, занимавшие первые строчки в рождественских хит-парадах семидесятых и восьмидесятых, я мог бы назвать каждую композицию каждого альбома, купленного в те годы, но попробуйте сейчас попросить мой мозг вместить в себя новую информацию и получите отказ. На диске нет свободного места. Чтобы его освободить, нужно стереть несколько файлов. Несколько лет назад, благодаря трем часам умственного напряжения, спровоцированного Саймоном и его кроссвордами, я уяснил, что единственная станция метро, в названии которой нет буквы из слова «камбала» – это станция «Сент- Джонс-Вуд». Я бы с радостью вычеркнул эту информацию из головы, чтобы освободить место для дня рождения отца. Но из года в год я забываю послать ему открытку, и каждый раз, когда поезд выезжает на платформу «Сент-Джонс-Вуд», вспоминаю о камбале.
Я взял протянутую бутылку французского пива, лег на спину и закрыл глаза, отдаваясь во власть солнца и алкоголя.
Несколько гуляк с трудом поднялись на ноги и принялись ребячливо перекидываться тарелкой фрисби. Другие сворачивали самокрутки или засовывали в булки горелые сосиски. Траву передавали в одну сторону, хот-доги – в другую; вероятно, таков этикет современной молодежи. Продуманность, с какой был организован пикник, наводила на мысль, что эти детки вовсе не пропащие люди, какими прикидываются; их ничегонеделание отличалось завидной организацией. Любой служащий рекламного агентства запросто бы ответил, как называется это конкретное молодежное племя. Проколотые пупки? Клубные трясуны? Фанатики Ибицы[27]? Наверное, новому поколению полагается хлебать пепси, ходить со сноубордами под мышкой и заботиться о здоровье планеты – самым гедонистическим способом, разумеется.
Девушки тыльной стороной ладони откидывали с лиц блестящие длинные волосы; мои сотрапезники все как один были отмечены печатью здорового глянца, присущего выходцам из благородных семейств. Все они, подобно Джиму, шиковали своей принадлежностью к современным хиппи; они выпали из привычной среды, но имели обратный билет – надо лишь стать чуть старше. Родители проводили время на скачках в Аскоте, на регате в Хенли, на теннисе в Уимблдоне, у детей было свое расписание на летний сезон: «Флед», Редингский фестиваль, Гластонбери[28].
А раз я – не один из них, к какому племени припишут меня? Когда Хьюго попросил придумать музыкальную фразу для слогана «Этот седан считает себя асом», он сказал, что нацеливается на читателей журнала «Лэд Дэд». У меня по спине пробежал холодок, когда я почувствовал, что меня вдруг отнесли к категории потребителей глянцевой мишуры. «А, этих я знаю», – презрительно сказал я и швырнул журнал в мусорную корзину.
Полуденное солнце припекало, и я перешел в тень, чтобы уберечь от ожогов свой нежный лоб. Будет трудно объяснить, как я умудрился загореть, безвылазно сидя за клавишами. Внезапно из моей сумки донесся писк мобильника. Я ожидал услышать презрительные стоны всех этих проколотых поборников единения с природой, но молодежь дружно потянулась к карманам и сумкам.
– Привет. Это я, – сказала Катерина.
Ее голос был холоден, принимая во внимания нашу ссору, но, во всяком случае, она первая пошла на контакт.
– Ты у себя в студии?
Я решил, что на этот вопрос можно ответить, не прибегая к излишнему вранью.
– Нет.
– А где?
Я почувствовал, что она клонит к тому, чтобы я приехал домой к купанию детей. Я огляделся и решил, что будет не очень хорошо говорить Катерине, что я лежу на травке в Клапамском парке. Неподалеку бегал маленький мальчик в футболке с надписью «Манчестер Юнайтед».
– Я… в Манчестере.
Кое-кто из соседей выказал удивление, поэтому я улыбнулся и страдальчески изобразил, что мой собеседник не способен осознать этот очевидный и простой факт.
– В Манчестере? Правда? И где же?
– Э-э… Юнайтед.
– Что?
– Я хотел сказать – на Пикадилли.
Я неудачно выбрал город. В Манчестере Катерина училась.
– Почему ты сказал «юнайтед»?
– Извини, просто Манчестер у меня ассоциируется с «Юнайтед». В отличие от «Манчестер Сити», которые, разумеется, носят небесно-голубую форму.
– О чем ты говоришь?
– Извини. Меня просят поторопиться, потому что монтажная обходится им в пятьсот фунтов в час.
– Значит, дети перед сном тебя не увидят?
– Боюсь, что нет. Это просто ужас. Меня нужно внести изменения прямо на месте. Вот и говори после этого о сроках.
– Понятно. – Голос Катерины звучал разочарованно. – Мы сейчас едем смотреть новый дом Сьюзен и Пирса. Ладно, завтра поговорим.
– Только не болтай с Пирсом об «астре», а то не уедешь никогда.
Ссора наша еще давала о себе знать, так что Катерина не рассмеялась, поэтому я сдержанно попросил ее поцеловать за меня детей, и мы попрощались. Никто из нас не извинился за те ужасные слова, что мы выкрикивали накануне, но лед был сломлен, и завтра наше общение будет более теплым. Мы не станем два дня хлопать дверями перед носом друг друга и не испортим друг другу выходные. Я открыл кургузую бутылку пива и следующий час праздно размышлял, на что похожи облака. И каждый раз приходил к выводу, что облака всегда имеют форму облаков.
