вместе.
— Не хочу, — ответил Фрогги.
— Тогда просто посиди, дай отвести душу.
— Что-то ты сегодня раскис, — заметил Фрогги, садясь.
— Не то слово. Закуришь?
— Спасибо, нет. Послушай, Джулиан, я подошел к тебе не для дружеской беседы.
— Вот как?
— Да, так, — ответил Фрогги. Было заметно, что он раздражен.
— Что ж, давай выкладывай. Я целый день слушаю хор недовольных, ты вполне можешь к ним присоединиться. Какие у тебя ко мне претензии?
— Послушай, Джулиан, я старше тебя…
— А, вот о чем речь. И ты тоже заботишься только обо мне? Так? Господи боже мой, прошу тебя, избавь меня от этого.
— Нет, не так. Я старше тебя во многих отношениях.
— Ты хочешь сказать, что потерял руку на войне? Не возражаешь, если я докончу твою мысль? Ты потерял на войне руку, ты много пережил, что делает тебя старше меня. А если бы у тебя было две руки, ты бы на мне места живого не оставил.
Фрогги не сводил с него взгляда до тех пор, пока они оба не услышали тиканье часов.
— Да, хорошо бы врезать тебе как следует. Сукин ты сын, Кэролайн — моя двоюродная сестра, но и не будь она моей сестрой, все равно она замечательный человек. Хочешь, я тебе кое-что расскажу? Когда она сообщила мне, что собирается выйти за тебя замуж, я пытался этому помешать. Я всегда тебя не любил. Я ненавидел тебя, когда ты был ребенком, и ненавижу теперь. От тебя сроду не было толку. Во время войны ты уклонился от призыва. Я знаю, сколько тебе было лет, но если бы ты хотел, то сумел бы попасть в армию. Ты и ребенком был трус, трусом ты и вырос. Ты бегал за этой полячкой до тех пор, пока ей не пришлось уехать, иначе ее отец расправился бы с ней. А потом ты разыграл влюбленного перед Кэролайн, и она, да поможет ей бог, попалась на эту удочку. Я хотел помешать, но нет, она сказала, что ты переменился. Я…
— Ты, однорукий подонок! Хорошо бы у тебя была вторая рука.
— Можно обойтись и без нее, — ответил Фрогги и, взяв со стола стакан, выплеснул воду Джулиану в лицо. — Выйдем отсюда. Я могу драться и одной рукой.
Дрожа от ярости, Джулиан встал и вдруг как-то обмяк. Нет, он не боялся: он знал, что не может драться с Фрогги. Во-первых, он по-прежнему относился к нему хорошо, а во-вторых, не представлял, как драться с человеком, у которого только одна рука.
— Пойдем, — повторил Фрогги. — Куда угодно.
Джулиан салфеткой вытер лицо.
— Не хочу я с тобой драться.
Интересно, видели ли этот инцидент те, кто сидит за адвокатским столом, подумал он, но не повернул головы. До него донеслись голоса детей, игравших на улице, и ему вспомнились страшные субботние утра, когда мать возила его в Кольеривилл к зубному врачу и колокольчик автомобиля непрерывно звонил, разгоняя игравших на улице детей и лошадей, тащивших телеги под страхом кнута.
— Пойдем. Пусть тебя не заботит, что у меня одна рука. Это уж мое дело. Не твое.
— Уходи. Убирайся отсюда, — сказал Джулиан. — Не ломай комедию. Ты же знаешь, что я не могу с тобой драться.
— Идем, иначе, ей-богу, я изобью тебя прямо здесь.
— Нет, не изобьешь. Я не позволю тебе избить меня здесь, герой, и не буду драться с тобой на улице. Думаешь, я дам людям возможность и это поставить мне в вину? Ты спятил. Давай мотай отсюда, генерал. Война кончилась.
— Вот как? Между прочим, я знал, что ты не будешь драться. Ты стопроцентный трус. Я это знал. В тебе не осталось ни капли мужества, если когда и было.
— Пошел отсюда, кузен. Мотай домой пересчитывать свои медали.
Фрогги размахнулся, но Джулиан подставил руку, и удар пришелся на кисть, больно шлепнув по ней.
— Джентльмены!
— Не валяй дурака, — сказал Джулиан.
— Тогда пойдем на улицу.
— Джентльмены! Вам известны правила клуба?
Это был Стрейт. Он встал между ними, спиной к Фрогги, а лицом к Джулиану — выглядело так, будто он защищает Фрогги от Джулиана. Теперь уж не приходилось сомневаться, что адвокаты в курсе событий. Они смотрели во все глаза, а двое из них даже встали. Джулиан услышал, как один из них сказал нечто вроде: «Посмотрите, что он делает… одна рука». Он понимал, что они думают то, что подумал бы любой, услыхав об этой ссоре: они уверены, что он ударил Фрогги. Один толстяк, которого Джулиан встречал на судебных процессах в Гиббсвилле и ресторанах, подошел и, положив руку на плечо Фрогги, спросил:
— Он ударил вас, капитан Огден?
— Капитан Огден! — захохотал Джулиан.
— Имя капитана хорошо известно у нас в округе, — сказал толстяк.
— А вы член этого клуба, позвольте узнать? — спросил Джулиан.
— Да, и более того, мое имя вы никогда не встретите в черном списке, — ответил толстяк. — Можете не беспокоиться по этому поводу.
Удар попал в цель. Джулиан два-три раза попадал в черный список, но вместе с ним там бывали и Фрогги, и Картер, и Бобби Херман, и почти все остальные. Ничего особенного в этом не было; попасть в этот список можно было и за неуплату по счету в течение шести дней.
— Стрейт, этот человек член клуба? — спросил Джулиан.
— Да, мистер Лак — член нашего клуба.
— Лак? Его фамилия — Лакашинский, насколько мне известно.
— Какое это имеет отношение к нам? — спросил Фрогги.
— К нам? Нет, капитан, теперь я на одной стороне, а ты и все поляки, ветераны и сводники — на другой. И я останусь там, где я есть.
— Эй вы! — разозлился было толстяк.
— А! — махнул рукой Джулиан, почувствовав усталость и отвращение к себе и ко всем остальным. Он сделал шаг назад, занял позицию и нанес адвокату удар в челюсть. Человек упал, в горле у него забулькало, и он полез к себе в рот, пытаясь вытащить вставную челюсть. Подбежал второй адвокат, тоже поляк, фамилию которого Джулиан никогда не мог запомнить. В руке у него была бутылка с сельтерской.
— Поставьте бутылку! — крикнул Фрогги. — У него бутылка в руках!
Он тоже схватил бутылку, а Джулиан взял графин с водой. Стрейт, твердя «джентльмены, джентльмены, джентльмены», старался держаться подальше от них.
— Давай, — предложил Джулиан человеку с бутылкой.
Человек увидел графин и остановился в нерешительности. Другие адвокаты без особого труда забрали у него бутылку. Человек не сводил глаз с Фрогги. Он не мог понять, почему Фрогги предупредил Джулиана.
— Стайни, сходи за полицией, — сказал адвокат, которого Джулиан ударил.
Джулиан нанес ему новый удар, на этот раз по рукам, прикрывавшим разбитый рот, а потом по уху. Фрогги схватил Джулиана за плечо, чтобы оттащить его. Но Джулиан так резко выдернул плечо, что ткнул Фрогги в подбородок. Адвокат упал и лежал без движения, а Джулиан набросился на Фрогги и ударил его под ребро и в живот так, что Фрогги потерял равновесие и упал, зацепившись за стул. Джулиан снова схватил графин, швырнул его в человека с бутылкой и, не посмотрев, к чему это привело, выбежал из комнаты, сорвал с вешалки пальто и шляпу и поспешил к машине.
— Привет, приятель! — крикнул кто-то.
Джулиан уже нажимал на стартер, когда узнал в окликнувшем его Уита Хофмана. Такой же сукин сын,
