шелковом розовом пеньюаре, неспешно занимаюсь ногтями на ногах. Довлеет дневи злоба его. Вчера я уснула на рассвете, спала, не просыпаясь, без всяких кошмаров, пробудилась только час тому назад. Спасибо, волшебные таблетки! Время совсем перепуталось, но это не важно. Если я старательно сконцентрируюсь на ноге и буду упрямо повторять, словно мантру, «Lady's Light», то сумею не думать ни о чем другом, это как упражнение трансцендентальной медитации, я почти готова к жизни в ближайшем тибетском монастыре. Полный дзен с тенденцией фэн-шуй.
Большой палец левой ноги. Это легко. Самый трудный – маленький палец. Можно ли называть его «мизинец»? Потому что, не знаю, как для вас, а для меня засунуть маленький палец ноги в маленькую дырочку уха… Итак, самое сложное – это вот этот плохо сделанный мерзавчик с растрескавшимся ногтем – память о нежданной встрече с чугунным радиатором. «I am the queen of the night», ля-ля-ля, я тебя сделала, м-м-мм, теперь следующий, нет-нет-нет, я совсем не думаю ни обо всех этих убийствах, ни о Рэе-Антони, который на весь уик-энд расположился лагерем на моей улице, ни о глазе в халате, который смотрел на Мадзоли, ни о Моране и Равье, которые насилуют своих одиноких клиенток, ни даже о…
Ни даже о том, кто написал «Грязная» в моем садике… Боже правый, я полностью об этом забыла! Перегрузка синапсов, пар вырывается из ушей, нужно снять напряжение. Средний палец правой ноги. Я называю его безымянным, как тот палец руки, на котором носят кольцо, впрочем, я куплю ему специальное кольцо.
Когда же это случилось в саду?
А какой сегодня день?
Эта дуреха «Бетти» сообщает, что сегодня воскресенье, 29 января. Похороны состоялись позавчера, 27 января, значит, если сегодня воскресенье, то это было в четверг… нет, в четверг я весь день смотрела телик. В среду, да, это было в среду на рассвете.
Следовательно, злодеяние совершено ночью со вторника на среду. И это не мог быть Latinlover, он уже отбыл тогда в Испанию.
Остаются все остальные претенденты. И из них самый вероятный это тот, кто сделал дубликаты моих ключей:
Я считаю, что тебе полагается отдохнуть, Эльвира, перестань кружить, как лабораторная крыса в лабиринте!
Ладно, но разве легко предаваться отдыху, пока мужики, жадные до секса и до крови, пишут в вашем садике «грязная»? И как я могу забыть, что кто-то, чтобы написать это слово, пробрался в мой дом?! А кто может знать, не вернулся ли этот тип вновь? Где это мои губчатые напальчники, я должна пойти проверить.
Не так-то просто передвигаться на пятках, когда надеты губчатые напальчники, правая рука размахивает ножом, а левая сжимает сотовый телефон. Но Эльвира сможет, она может, она добирается до стеклянной двери, выходит за ее порог, невзирая на то что снаружи всего лишь 7 °C, – а под голыми ногами вообще 0 °C, – она с грехом пополам, как маленький смелый ослик, продвигается вперед, снег совсем растаял, гибискус блестит под неярким солнцем уходящего дня, я даже не заметила, что на улице так хорошо, я вразвалочку продвигаюсь вперед.
Остался только влажный цемент с пробивающейся через трещины травой, лужа воды и улитка, которая устроила гонки с какой-то букашкой.
И перчатка. Перчатка из прозрачного латекса. Как перчатки из больницы. Перчатки я использую для домашних работ, их все приворовывают, в больнице их целые тонны. Наверное, я позабыла ее еще до снега, и она осталась валяться на земле.
Да.
Но дело в том, что я не пользуюсь перчатками, когда занимаюсь садом, просто потому, что садом я не занимаюсь. Поливать гибискус и живую изгородь – все это имеет очень мало общего с понятием «заниматься садом». Она выпала, должно быть, из кармана халата, который я надеваю, занимаясь хозяйством. Старый больничный халат, в котором случайно осталась перчатка.
Ну вот, все и объясняется, не буду же я два часа подряд ломать голову из-за одной перчатки, я ее просто подберу и брошу в мусор и…
А это что такое, эти темные пятнышки на кончиках пальцев? Словно тот, кто надевал эту перчатку, окунул руку в… кровь.
Ну, вернее всего, что вместе со старым больничным халатом я притащила и перчатки, запачканные кровью. Вот и все, нечего воображать драму, это со всяким бывает. У кого, скажите, не бывает в карманах перчаток, вымазанных кровью?!
Дрель. Перчатка.
У меня в доме.
Мадзоли. Халат. Глаз.
В его машине.
Два убийцы? Мне холодно. Держа перчатку двумя пальцами, возвращаюсь в дом, нужно положить ее в раковину. Я едва не разбила себе физиономию, но сумела добраться до дивана, не потеряв напальчников. Ноги застыли. Большой глоток коньяка, кашемировая шаль. Напряженные размышления. Должна ли я сообщить о находке этой перчатки? Должна ли я, в который уже раз, звонить этому милому, но вечно занятому капитану Альваресу или его вежливому, но тоже вечно занятому подчиненному, лейтенанту Спелману? Уже слегка надоело, что меня постоянно посылают куда подальше и считают патентованной занудой.
Однако следует согласиться, что предположение о грязной перчатке в кармане не очень-то состоятельно. В больнице мы бросаем грязные перчатки в мусор – и даже на пол, если некогда, – мы их не уносим. А здесь я не помню, чтобы когда-то поранилась.
Снова встаю, иду взглянуть на перчатку.
Белый латекс. Припудренная тальком, как обычно, как все перчатки из хирургического отделения. Размер 7. Мой и большинства людей ростом около 1,70 м. Селина, Огюстен, Мадзоли… И, наоборот, слишком маленькая для Симона. У него размер 8.
А Даге? У него большие руки, они всегда у него в движении, что-то вроде «Смотрите на руки художника», размер 7 для него маловат.
Мадзоли.
Но почему перчатка Мадзоли валяется под моим гибискусом? Самым правильным, чтобы успокоиться, было бы сделать анализ крови. Заранее представляю себе тон Альвареса, когда он вновь услышит мой голос.
А если послать ему мэйл? Куда это я засунула его официальную визитную карточку? В ящик комода при входе? Вместе с бумагами, которые нужно рассортировать и большинство из которых лежит там уже добрых три года? Ну да, молодец, Эльвира, твое стремление к порядку бывает очень полезно, вот визитка с рекламой скидок торговой галереи шестимесячной давности.
Капитан Альварес. Телефон. E-mail. Ну, решаюсь:
«Для капитана Альвареса.
Капитан,
очень сожалею, что вновь приходится вас потревожить, но считаю необходимым довести до сведения ваших служб, что только что в моем саду была найдена медицинская перчатка, запачканная кровью.
Вероятно, речь идет о старой перчатке, не имеющей никакого значения, но, принимая во внимание ведущееся расследование, мне кажется необходимым поставить вас об этом в известность.
