— Пойду разыщу Айшу, пусть уложит ее спать, — холодно произнес он и вышел.
Бланш протянула дрожащую руку к нетронутой чашке шоколада и отпила глоток.
— Терпеть его не могу, — пробормотала она, ставя чашку обратно на стол. — Теплый, сладкий и тошнотворный, как слова утешения. Аннабель хотели убить, ведь так?
— Не знаю, — ответил Шиб. — Дети часто выдумывают небылицы.
— Сначала кто-то украл пистолет Жан-Юга, а потом чуть не убил мою дочурку! Что же, он так и убьет их всех, одного за другим?
— Кто— «он»?
— Тот демон, о котором говорил Дюбуа. Лютый зверь, вырвавшийся из преисподней, — прошептала Бланш.
Дюбуа, свободно расхаживающий по дому и усадьбе.
Дюбуа, славный услужливый кузен.
Дюбуа, специалист по экзорцизму.
Дюбуа, знаток потустороннего мира.
Да нет же, черт побери, это мог быть кто угодно другой! Безумие и ненависть читались на всех лицах, во всех улыбках!
— Вы не чувствуете его дыхания? — продолжала Бланш. — Не ощущаете вкус крови на деснах между зубами? Я ощущаю его все время. Вкус ржавчины.
Только тут Шиб внезапно осознал, что она сказала: «... он так и убьет их всех, одного за другим?» Он склонился над ней, положил руку ей на плечо.
— Бланш, — прошептал он, — ты думаешь, что Элилу была убита?
Она подняла голову и взглянула на него серыми холодными глазами, напоминающими замерзшее море.
— Ты думаешь, это я ее убила? — вместо ответа спросила она, совершенно спокойным тоном,
— Да нет же! Я хочу знать, что ты сама об этом думаешь? — настаивал Шиб, краем глаза наблюдая за дверью.
— Я думаю, что все мы прокляты. Сначала Леон, потом Элилу, теперь настала очередь Аннабель... Я думаю, Бог ненавидит меня так же сильно, как я ненавижу Его. Налей мне чего-нибудь выпить.
— Нет. Жан-Юг вот-вот вернется.
— Наплевать. Я устала. Так устала...
— Послушай, я получил по почте видеозапись. Кто-то заснял меня входящим в твою комнату.
Бланш закрыла глаза. Лицо ее было спокойным, как гладкий прибрежный песок. Она повторила:
— Видеозапись? — словно не поняла значения слова.
— Да, — кивнул Шиб. — Кто-то знает...
—... что обаятельный месье Морено трахает гадину Бланш?
— Благодарю вас, Морено, я и не знал.
Шиб почувствовал, как его сердце остановилось. Андрие стоял в дверях, по-прежнему держа на руках Аннабель. Шиб инстинктивно втянул голову в плечи в ожидании удара. Но Андрие тепло улыбнулся.
— Вы спасли ей жизнь. Я в долгу перед вами, старина!
Догадавшись, что он говорит о дочери, Шиб облегченно вздохнул и забормотал:
— Ну что вы, ничего особенного, — почти естественным тоном.
— Айша рассказала мне историю с пистолетом. Яне понимаю, как кто-то смог открыть витрину. — Андрие озабоченно нахмурился.
— Может быть, попросить Гаэль потратить еще какое-то время на расследование? — спросил Шиб.
— Да, думаю, нужно наконец все выяснить. Не правда ли, Бланш?
— Конечно... Извините, я ненадолго отлучусь. Она вышла, не глядя на Шиба. Андрие поставил дочь на пол.
— Иди поиграй с Энис, котенок, папе нужно работать. И перестань выдумывать всякую чепуху, папе это не нравится! — велел он, грозя ей пальцем.
Шиб подождал, пока Аннабель уйдет, и спросил Андрие, кем на самом деле мог быть монстр, толкнувший ее в колодец, о котором она говорила. Андрие пожал плечами.
— Аннабель сама его выдумала, чтобы ее не наказывали. Она мне только что призналась. Итак, — продолжил он, — что скажете?
— О чем вы?..
— Исчезновение Элилу, убийство собаки, теперь этот случай с Аннабель... Я же вижу— все это связано, я не слепой!
«Увы, — подумал Шиб, покусывая губы. — Будь ты слепой, а в придачу еще и парализованный, насколько это было бы лучше!»
— Я действительно считаю, что кто-то желает вам зла, — вслух произнес он, — и этот человек, возможно, ближе вам, чем вы сами предполагаете.
— Кого вы подозреваете?
— Не знаю. Я слышал, что Джон Осмонд влюблен в вашу жену.
— Ну и что? Не понимаю, почему из-за этого ему могла прийти в голову идея украсть труп моей дочери и убить собственного щенка. Кстати, кто вам сказал, что он влюблен в Бланш?
— Ноэми Лабаррьер.
— Вот у кого воистину поганый язык! Вечно она за всеми шпионит! Представляю, до чего Полю с ней несладко.
Зато ему хорошо с Клотильдой Осмонд... И очевидно, все соседи в курсе. Они все тут живут в стеклянных домах. Но кто-то лжет. Носит маску. И сердце его пылает гневом и ненавистью. Но против кого? И почему?
Против кого? Очевидно, против семьи Андрие.
Почему? Пока не ответишь на этот вопрос, ничего не поймешь. «Кто?» есть лишь следствие «Почему?».
Прекрати эти бесплодные размышления, Шиб, сосредоточься на Андрие... Ты сидишь на пороховой бочке, которая может взорваться в любой момент, стоит негодяю поднести к ней фитиль — диск с видеозаписью...
Андрие погрузился в собственные мысли, прикрыв глаза. Он налил себе стакан виски и пил маленькими глотками, изредка проводя рукой по волосам. Он знаком предложил Шибу присоединиться, но тот отказался.
— Мне нужно ехать. Я позвоню вам завтра утром.
— Я буду в офисе. В любом случае приезжайте, когда захотите. Я даю вам карт-бланш. Да, кстати, вот вам код от въездных ворот, чтобы не приходилось звонить каждый раз. — Андрие достал визитку, написал несколько цифр на обороте и протянул Шибу. Тот простился и вышел в дурном расположении духа. Проходя мимо гостиной с телевизором, он услышал веселые голоса мальчишек. Беззаботность детства... А сам он когда-нибудь был беззаботным? Ему казалось, что всю жизнь его преследуют сомнения, страх, неуверенность.
Снаружи по-прежнему дул сильный ветер, но дождь перестал. Пахло холодом и сыростью. Дорожки и газоны были покрыты сорванными с деревьев листьями. Зловещий сумрачный мир... Усевшись во «Флориду», Шиб обхватил руками руль и застыл в неподвижности. События разворачивались слишком быстро. Факты накапливались безо всякой видимой связи., и он не видел ни единой зацепки, которая помогла бы найти разгадку. Угроза, прежде неясная, приобретала все более четкие очертания. Аннабель угрожала опасность. Что бы она ни говорила отцу, Шиб был уверен— кто-то толкнул ее в колодец. И человек, который это сделал, попытается уничтожить ее— тем или другим способом. Но зачем убивать Аннабель? Конечно, она совершенно невыносима, но ведь этого недостаточно... Может, над ней тоже надругались? Тогда понятно, почему она запирается— из страха перед насильником. Извращенцем, который боится, что его разоблачат.
А что, если это Кордье? Кому, как не врачу, удобнее всего лапать маленьких девочек? Почти в открытую, у всех на глазах... И кто может написать все что угодно в свидетельстве о смерти? Нет, в самом деле, Кордье — отличный подозреваемый! Убил Леона, убил Элилу, теперь вот добрался до Аннабель... Но почему
