исключительное право обладания сознанием следует разделить с другим биологическим видом, и тем более – с другим видом людей!
Он вошел в большой зал и снял очки ночного видения. Он любил темноту, любил легкий запах плесени, свойственный закрытым помещениям. Темнота порой возбуждала в нем желание раздеться донага, встать на четвереньки и, оскалившись, бежать, подняв голову вверх и нюхая воздух. Он поиграл внушительными плечевыми мышцами, покрутил массивным затылком и, поднеся громадные кулаки к груди, с силой ударил, исторгнув низкую, длинную ноту, от которой, казалось, завибрировали стены.
Тарзан, человек-обезьяна Эдгара Райса Берроуза, рычал в точности так же, к удовольствию читателей и зрителей. Так сказать, подражая вырастившим его обезьянам… Но так испокон веков делали еще доисторические люди – все человекообразные, появившиеся в сердце саванны, едва вставшие на ноги, у которых гортань столь недавно оказалась на одной оси с позвоночным столбом, что они еще не научились пользоваться членораздельной речью.
Предки Реза сумели сохранить первичные навыки и силу.
– Но в таком случае, – говорила Нея, когда они сидели над школьными учебниками, – почему другим удалось нас уничтожить?
– Потому что они были жестокими, – отвечал Реза, хлопая ладонью по книжной странице. – Они были жестокими. Хочешь пример?
Она вздыхала, покусывая авторучку, а он уже не мог сдерживаться:
– Около восьми миллионов лет назад наш последний общий предок дал потомство по двум линиям: с одной стороны в результате получились крупные обезьяны, а с другой – люди, разные люди. У крупных обезьян мы наблюдаем горилл и шимпанзе…
– Да знаю я! – перебивала его Нея. – Не принимай меня за идиотку.
– …у шимпанзе, – невозмутимо продолжал он, желая убедить ее во что бы то ни стало, – различают
Пожимая плечами, Нея вздыхала:
– И это ты, гомо пацификус, проповедуешь истребление других людей?
– Я просто требую справедливости и уверен, что наша планета никогда не узнает мира, пока это проклятое отродье будет осквернять землю. Ежегодно вымирают сотни биологических видов, а загрязнение среды – это уже не детская страшилка, а самый настоящий Страх! Это злокачественные клетки, чья единственная цель – размножаться, разрушая все прочие организмы, это раковая опухоль планеты, – неизменно делал он вывод.
Споры, слова, вздор. Паковый лед обрушился в океан, они нашли Великую Жрицу, она совокупится с Царем, произведя на свет потомство, а он, Реза, очистит землю.
Он открыл глаза и резко стукнул кулаком по кнопке коммутатора справа.
Вспыхнуло электричество, залив помещение белым холодным светом. Огромный зал около восьмидесяти метров в диаметре, с глинобитным полом. Пустой, совершенно пустой, только в самом центре большой каменный стол и рядом конусообразная груда старого железа, должно быть, метра три или четыре высотой. Стены, выкрашенные желтой охрой, от потолка до середины были гладкими и голыми, а от середины до пола покрыты зловещими знаками.
Ладони. Тысячи красных ладоней покрывали стены зала, словно гигантский театральный задник на уровне человеческого роста.
Как всегда, эта картина привела его в ярость, глубокую, глухую ярость, всегда готовую выплеснуться, ярость, на которой зижделось его желание мщения.
Снова какой-то шум. Далекий, едва различимый, доступный только его слуху, генетически запрограммированному, чтобы различать малейшие признаки жизни под ледяными просторами. Тем же стремительным движением он погасил свет, вновь водрузил очки и забился в угол. На этот раз это была не мышь. Это были человеческие шаги. Кто-то медленно и осторожно продвигался по галерее, часто останавливаясь. Реза стиснул оружие.
Шаги приближались. Теперь он уже мог различить сдерживаемое дыхание. Его агент еще не мог оказаться здесь. Так кто же это? Один из тех ненормальных пассеистов, которые продолжают жить, как кочевники железного века, безразличные к прогрессу, анахроничные преемники давно исчезнувших охотников-собирателей? Инакомыслящие, решившие абстрагироваться от времени, споров, от истории, чтобы застыть навсегда в той эпохе, которую считают счастливой? Категорически не приемлющий политики Царя, их военачальник Оксус не колеблясь велел своим лучникам уничтожить солдат, чтобы спасти проводника и раненого профессора! Реза подозревал, что он таким образом мстил за убийство жителей деревни. Но ведь не он, Реза, отдал этот приказ. Это действовала приближенная к Царю гвардия, причем без всякого приказа. Дети случайно обнаружили сеть каналов и подсмотрели ритуал Дня Духов. Они представляли потенциальную опасность. Необходимо было их убить, пока они кому-нибудь не рассказали. Так Народ всегда поступал с теми, кому становилась известна его тайна.
Можно было бы спокойно отравить колодцы в деревне, но эти фанатики из фанатиков выбрали, как всегда, самый простой и жестокий способ! В довершение несчастий это поселение оказалось именно тем местом, где экспедиция вознамерилась сделать привал! Если поначалу она была полезной, потому что помогла отыскать Алебастровую Книгу, то теперь, когда археологи решили остановиться в поселке, они стали представлять опасность. Он отдал приказ, чтобы серия «несчастных случаев» помешала им продолжать путь, но все напрасно. Когда же экспедиция все-таки добралась до деревни, он решил незаметно убрать этих докучливых свидетелей. Было задумано, что все члены экспедиции погибнут в результате несчастных случаев. Но, учитывая то, как стали развиваться события, и из-за вмешательства Неи пришлось остановиться на гораздо более простых способах.
Так неужели это Оксус, принц-вероотступник, в котором течет королевская кровь, бродит сейчас во мраке заброшенных галерей? Или какой-нибудь не в меру любопытный пастух? Или предатель?
Реза напрягся и, еще до того, как увидел, почувствовал присутствие чужого. В его поле зрения возник какой-то силуэт, и он прыгнул, мертвой хваткой вцепившись чужаку в шею. Он почувствовал, как его жертва забилась, пытаясь высвободиться, но захват был очень мощным. Стоило ему сжать руку немного крепче, он мог бы раздавить гортань и сломать подъязычную кость. Другой, свободной рукой он стиснул запястье руки, в которой был зажат пистолет, и вывернул руку, чтобы ствол оказался направлен вниз. Он собирался уже надавить покрепче, когда услышал приглушенный голос:
– Тебе по-прежнему обязательно демонстрировать свою силу?
Не веря своим ушам, он ослабил хватку.
Женщина, потому что это была женщина, повернулась к нему, блеснув зеленым цветом глаз, который ослепил его даже через инфракрасные очки. Он снял их, опять повернул выключатель, залив их обоих белым светом.
– Нея… – недоверчиво пробормотал он.
– Похоже, ты не слишком рад меня видеть.
– Не смейся надо мной! – возмутился он. – Я просто думал… я…
– Ты думал, что я умерла, Реза? И я вправду умерла, но потом воскресла. Такова сила Магов.
– Глупости! – грубо перебил он. – У Магов нет никакой силы, это всего лишь сборище старых болтунов.
– Ты же веришь в силу Великой Жрицы, – возразила она ему, потирая вывихнутое запястье.
– Я полагаю, ты здесь не для того, чтобы спорить о догмах, – ответил Реза. – Что тебе нужно?
– Посмотреть в лицо другу, который пожелал моей смерти.
Он пожал плечами:
– Мы давно уже не друзья.
– У нас разные представления о многом, – поправила она его. – Но сила нашей привязанности друг к другу никогда не становилась от этого слабее.
– Не пытайся заговаривать мне зубы.
– Все такой же грубый и недоверчивый.
