Он напрягся еще сильнее. Они стояли друг напротив друга, он, переступая с ноги на ногу, словно медведь, готовый вот-вот наброситься на жертву, она, хрупкая и легкая, неподвижно. Странные зеленые глаза сияли на кошачьем лице, шапка светлых волос скрадывала вытянутую, как у него, форму черепа. Она стояла такая красивая. Такая бледная, измученная. Он умирал от желания подхватить ее на руки, унести отсюда, защитить. Защитить от себя самого? Это просто смешно. Что бы она ни говорила, они враги. Она смотрела на него, словно читала его мысли, голова чуть наклонена на плечо, на губах легкая улыбка.
– Реза,
Он взвился:
– Плевать мне на поэзию, да, я грубый, невоспитанный и нетерпеливый, помнишь?
– Но ты все же гомо, гомо локутор!
Это было название, которое они дали себе сами. Ведь «неандерталец» не означало ничего, это было просто место, место погребения. А они были первыми, кто на земле заговорил. Первыми, кто стал пользоваться гортанью не только для того, чтобы рычать. Властители Срединной Земли. Самые быстрые и самые хитрые охотники. Потом пришли эти сапиенс. Со своими длинными неутомимыми ногами, круглыми черепами, плоскими лицами и оружием. Так началось сосуществование, которое длилось почти пятьдесят тысяч лет! Долгое время каждый держался своей территории. Но сапиенсам было недостаточно лучших охотничьих угодий, им мало было просто кормиться, им еще хотелось крови, вкуса крови, запаха крови, человеческой крови. Они хотели властвовать.
Наступать. Обладать. Экспансия. Господство. Заменить империю «Быть» империей «Иметь».
Тут только он заметил, что говорит вслух, а Нея внимательно смотрит на него.
– Все та же ненависть, да? – спросила она.
– Ненависть крысы к лаборатории вивисекции, – изрыгнул он. – В последний раз, Нея, что тебе нужно?
Она выдержала его взгляд.
– Зачем ты теряешь время на разговоры со мной, Реза? Почему ты меня не убьешь?
Он направил пистолет на голову молодой женщины, ствол уперся прямо между зеленых глаз.
– Ты способен отдать приказ убить меня, только бы не делать работу самому? – продолжала она, положив руку на ствол оружия. – Давай, стреляй. Избавь меня от своего гнева, пока он не обрушился на планету, превратив ее в огромную гору трупов.
– Братья готовы! В каждой стране на ключевых постах наши ждут сигнала, чтобы действовать. Присоединяйся к нам, Нея!
Она подошла ближе, так что дуло пистолета коснулось ее лба.
– Действовать? То есть уничтожить миллионы людей? Людей, таких как ты и я, Реза! Какая разница, какие у нас кости, какие мышцы, эти или слегка иные, какая разница? Главное – это наша душа.
– У них нет души! Это просто расчетливые и жестокие механические устройства. Если бы у них была душа, Земля не превратилась бы в такую клоаку, такую кровавую трясину!
Медленным движением она отодвинула оружие от лица, не встретив с его стороны никакого сопротивления.
– Ты не выстрелишь, – произнесла она. – Ты предпочитаешь говорить. И слушать себя самого. Как всегда. Тебя никогда не интересовало то, чего хочу я.
– Я никогда не мог понять твоих желаний! – воскликнул он, не в силах оторвать взгляд от глаз Неи, словно погружаясь в бесконечный изумрудный туннель.
– Чужие желания всегда понимаешь, только исходя из собственных, Реза, я тебе это уже говорила.
И тем же медленным движением она направила его руку с оружием на него самого. Ее пальцы сжимали мускулистый кулак мужчины, ее указательный палец накрыл его палец, лежащий на спусковом крючке. На пистолет, направленный в его собственное сердце, он смотрел без всякого волнения. Он ощущал покой, какого не чувствовал уже долгие, долгие годы. Голос Неи убаюкивал его, словно уговаривал уйти, да, просто уйти и никогда больше не знать гнева и страданий, как маленький мальчик, который после долгого, страшного сна вдруг осознает, что лежит дома, в своей кроватке.
– Закрой глаза, – мягко приказала она ему.
Он почувствовал, как смыкаются его ресницы. Оказаться в своей постели, оказаться в мягких объятиях ночи, лечь и спать, спать, спать…
– Прощай, Реза. Да будет Богиня милостива к тебе.
Раздался оглушительный выстрел.
ГЛАВА 17
Реза показалось, что у него оторвали руку, и он закрыл глаза. Потом он буквально подпрыгнул на месте, словно его только что освободили от невидимых пут.
Пистолет валялся на земле. В воздухе пахло порохом. Он с глупым видом смотрел на Нею, которая стояла прямо перед ним, с искаженным от боли лицом, поддерживая левой рукой окровавленную правую кисть, в разорванной плоти торчали осколки кости.
– Простите, капитан, но она собиралась вас убить! – произнес голос. – Она вас загипнотизировала! Вы позволили бы себя убить, как ягненок!
Он медленно повернулся к своему агенту, стоявшему в углу с дымящимся автоматом в руке, оружием, которое было еще направлено на Нею.
– Прекрасная работа! – сказал он.
– Прикажете ее прикончить? – спросила майор Волова, указывая на Нею, неподвижную и молчаливую.
– Нет, не сейчас! Пусть сначала немного поспит.
Он приблизился к ней и оглушил сильным и точным ударом в висок. Она беззвучно упала и, скорчившись, осталась лежать на земле. Какое-то мгновение он смотрел на нее. Загипнотизировала! Он забыл о власти ее зеленых глаз, забыл о силе ее воли. Встряхнувшись еще раз, он обратился к майору Воловой:
– А где остальные? Похоже, им удалось обмануть наши радары?
– Они в соседней галерее. Размышляют о смысле жизни.
Размышляют… очень подходящее слово, с горечью подумал Роман.
Руки в наручниках были заведены высоко за голову, шею охватывал железный ошейник, похожий на те, что они нашли в пещере на дне озера. Цепь, на которой он висел, крепилась к балке, и он вынужден был стоять на цыпочках. У его ног, привязанный к подпорке, лежал Д'Анкосс, он был без сознания и тяжело дышал.
Их взяли наверху, в то время как они, спрятавшись за грудой камней, ждали Нею. Они услышали, как тормозит машина, и вжались в горячие камни. Татьяна появилась совсем с другой стороны, не той, откуда слышался шум мотора, она набросилась на них, как кошка, держа автомат, готовый выстрелить.
Он попытался осознать то, что происходит в данный момент. Благодаря хорошей акустике в галерее, где он находился, было хорошо слышно то, что происходит в соседней. Выстрел: на короткий миг он испытал радость, когда ему представилось, что у Неи все получилось, что она уничтожила Реза. Тогда ему было уже известно, что в помещение проникла Татьяна. Затем, мгновение спустя, он решил было, что Нея мертва, что Татьяна ее убила. Каким странным облегчением для него было услышать холодный и манерный Татьянин голос, когда она спрашивала, надо ли прикончить Нею! Но серьезно ли она ранена? Реза сказал: «Пусть поспит», значит, они ее усыпили?
– Как тебе удалось их обезвредить? – спросил тот.
– Довольно просто, – самодовольно ответила Татьяна. – Наш дорогой Роман – неисправимый романтик. Стоило мне немного попинать старого Д'Анкосса… Потом я ему сказала, что разнесу в клочья эту старую развалину, если он, Роман, не позволит мне себя связать.
– И он позволил?
– Да, особенно после того, как я немного попортила колено несчастному Антуану. Думаю, что он больше никогда не сможет ходить, но это не имеет значения, потому что ему и не представится такой возможности.
Словно ища доказательства ее словам, Роман взглянул на Антуана, который лежал по-прежнему без сознания, бледный от боли. Как ему пришло в голову сопротивляться? Получалось, что именно из-за него
