клочья кожи, и он машинально их пережевывал, а Бренда разглаживала свое платьице. Где же папочка? В машине было холодно. Ну почему же о них никто не заботится? И где Гавк, их собачка? Гавк хороший. Гавк их любит. Гавка нельза загрызть. Грязного негритенка – да, можно. А хорошую собачку – нельзя.
5
Уилкокс потер красные от бессонницы глаза.
– Еще больше ста пятидесяти кэмэ, – заметил Марвин, разглядывая разложенную на коленях карту.
«Вояджер» стремительно несся в темноте. Саманта вздохнула, расправляя затекшие плечи. Бадди зевнул, и она отвернулась: от него несло перегаром. Бадди подумал, что он жутко выглядит, если судить по тому взгляду, который бросила на него эта рыженькая.
Когда трое копов, после того как Бадди сумел все объяснить, решили пуститься по следам Лори, он, протрезвев, настоял, что поедет с ними. Парнишки его знают, доверяют ему, он сможет легче войти с ними в контакт. Огромный агент ФБР в конце концов согласился, и все вместе они набились в темно-синий «универсал», даже не дав Бадди времени переодеться. Он потер виски. Ясно, что от него скрыли значительную часть всей этой истории. Но он собирался разобраться, в чем здесь дело.
Джереми закончил ужин в ресторане питания «Шведский стол для всех», – два доллара пятьдесят центов, включая обслуживание, порции не ограничены, – и пошел через бульвар Лас-Вегас в сторону ближайшего казино. Промытая и забинтованная рука болела гораздо меньше. Он поселился в бунгало, в кэмпинге близ автострады Баулда, соврав, что ему уже восемнадцать лет и что багаж у него украли. Хозяин отнесся с полнейшим равнодушием к объяснениям, его гораздо больше интересовала купюра, которую протянул ему Джем в оплату за три ночи вперед.
Джем заметил огромную сверкающую в ночи вывеску «Сиркус Сиркус». Здесь работала Фрэнки, до того как ей продырявили шкуру; потом она загнулась и воскресла уже в Джексонвилле. Фрэнки… классная девчонка. Дак Роджерс влюбился в нее без памяти. Но трудно любить разлагающийся труп, даже если этот труп как две капли воды похож на Мэрилин… Дак решил не расставаться с Фрэнки в ее грустной судьбе и предпочел последовать за ней на костер. Джем вздрогнул, заново переживая ту сцену. Он глубоко вдохнул сухой воздух пустыни и решил попытать счастья в «Сиркус Сиркус». Высокий, с красиво подстриженными светлыми волосами, в темно-синей шерстяной рубашке, которую он купил сегодня днем в армейском магазине, он был похож на обычного развлекающегося студента.
Сияя, Рут обернулась к Кетеру Брауну, указывая на только что высветившуюся на табло комбинацию из трех тыкв, вслед за которой высыпалось около двадцати монеток. Но при виде его улыбка сошла с ее лица. Чем-то озабоченный, он застыл на своем табурете и напряженно смотрел в зал, подрагивая, как охотничья собака, сделавшая стойку.
– Все в порядке? – спросила она, касаясь его плеча. Он вздрогнул и медленно повернул к ней голову: его голубые глаза были холодны, как ледышки, только что вынутые из морозильника.
– Все отлично, дорогой друг. О, три тыквы, просто великолепно!
– Правда? Я чувствую, что сегодня вечером удача на моей стороне! – жеманно ответила Рут.
Но ей было как-то не по себе. Кетер казался таким отчужденным…
Жадно разглядывая все подробности, Джем медленно пересек большой, заполненный игроками зал. Звякали тысячи монеток, автоматы издавали забавные мелодии, кто-то счастливо вскрикивал. Он никогда не бывал, в местах, хоть отдаленно напоминавших этот зал. А вместе с тем все ему казалось удивительно знакомым, он тысячу раз видел эти сценки по телику. Народ толпился возле кассы обмена, перед круговым баром, перед витринами магазинчиков. Внимательно вглядываясь во всех пожилых дам, Джем искал Рут. Чтобы не отличаться от других, он порылся в карманах в поисках мелочи и сделал вид, что играет, каждый раз переходя от одной шеренги автоматов к другой. И вдруг он увидел ее.
Рут Миралес сидела возле старика в смокинге, чья эбеновая кожа резко контрастировала с рыжими волосами. Казалось, что Рут – очень элегантная в платье из полосатого шелка, с седыми волосами, заколотыми в шиньон, шутливо переговаривалась со стариком, который вдруг посмотрел в сторону Джема. И тот с удивлением заметил, что у старика европейские черты лица и голубые, почти прозрачно-голубые глаза. Джему ни с того ни с сего показалось, что, глядя на него, мужчина едва заметно улыбнулся. Джем отступил, перейдя к следующему ряду автоматов. А вдруг этот старик – легавый? Не может быть, ведь ему не меньше восьмидесяти лет!
Он сделал еще одну попытку подойти поближе, надеясь, что теперь Рут одна, но нет, старый негр с голубыми глазами сидел все там же, с бокалом в руке, наверняка прицепился к ней на весь вечер. И вновь, со странной улыбкой, он взглянул в сторону Джема. «Эта старая развалина – медиум, не иначе!» – подумал Джем, предусмотрительно отступая назад.
– О чем вы сегодня думаете, Кетер? – забеспокоилась Рут, положив руку на рукав своего спутника, отчего тот вздрогнул.
– Ну конечно, о вас, о вашем несравненном очаровании…
– Если вы обхаживаете меня из-за денег, то останетесь при своих: я вылетела в трубу! – радостно улыбнулась Рут.
Она опустила в автомат четвертак и со страхом и надеждой впилась взглядом во вращающиеся цилиндрики. Они начали медленно, один за другим, останавливаться, образуя три круглых символа черного цвета, совершенно для Рут незнакомых. Зазвучала мелодия, означающая крупный выигрыш, и она наклонилась, хлопая в ладоши:
– Я выиграла! Я выиграла!
Что же изображали эти маленькие кружочки с черточками? Что-то вроде черных солнышек? Но яйцеобразной формы? Не важно, главное, что она выиграла! Раздалось знакомое позвякивание, и веселым водопадом начали выскакивать монетки. Рут подняла глаза на Кетера, но его уже не было. «Должно быть, он пошел в туалет», – с некоторым неудовольствием подумала она.
Монетки падали и падали с радостным шумом, и Рут заметила, что некоторые падали на пол. Она наклонилась, но монетки стали
