Не знаю, что делать. Пойти заглянуть в спальню боюсь — ведь он может следить за мной. Два года как минимум: старая ведьма Фик заставит их вытянуть из меня как можно больше, а с моей судимостью… Наверное, можно было бы отправить все по почте…
Кто-то стоит у меня под дверью. Точно. Слышно, как он дышит. Чье-то дыхание по ту сторону двери. Дверь заперта на ключ, бояться мне нечего. Теперь уже ничего не слышно, — может быть, мне почудилось. Куда бы спрятать эту тетрадь? Нужно найти новый тайник.
Похороны Карен назначены на завтра.
Дневник убийцы
Сегодня мы ходили на похороны. Даже мама пошла. Кладбище — единственное место, куда она ходит, никогда не забывает отнести туда цветы. Было много народу, и все ревели. Мы надели наши новые красивые блейзеры, нацепили галстуки. Но никто из нас не плакал: мы — мальчики. Мама опиралась на руку Марка. У Кларка ангина, он беспрестанно кашлял, даже на какой-то момент вынужден был отойти в сторонку.
Старк смотрел на свои перепачканные грязью ботинки, а Джек грыз ногти. Папа был полон достоинства, очень хорош собой, пожал руки членам семьи покойной. Все бросили на гроб по горсти земли. Я тоже. Я-то знал, что там, внутри. В каком оно состоянии… Ну, читатель, ты доволен — не зря потратил денежки?
Ты хочешь, чтобы я все описал в подробностях: кричала ли она и все такое, отрезал я ей сначала руки или ноги, да? Слишком ты любопытен, читатель, — пойди да сам посмотри, она не так уж далеко, тебе нужно только немножко раскопать землю, и ты ее увидишь — теперь уже она больше не шелохнется, никого уже не выведет из равновесия.
Взгляд ее во всяком случае я никогда не забуду; в конечном счете она оказалась одной из лучших. Слышу, как мама зовет нас ужинать. Пойду мыть руки.
Дневник Джини
Я накрыла на стол. Джини, подай то, Джини, принеси это… Доктор выпил бутылку красного вина, громко говорил, ругал коммунистов. Не вижу никакой связи с Карен.
Мадам была любезна, похвалила мое жаркое, из-за похорон у нее ни на что не осталось времени. Любезна? Пытается покрыть своего монстра, только и всего! Я сегодня ничего еще не пила. Но хватит — меня слишком мучит жажда, и я имею право на капельку бренди; от мертвых мне делается худо, надо как-то подсластить жизнь, чтобы привести себя в чувство.
Выпила. Теперь получше. Стащу у него дневник и отошлю в полицию. А потом сяду в поезд, который идет на юг, на юг. Прощай, Джини. Они устроят облаву, чтобы получить твои свидетельские показания, вот и все… какой-нибудь пьяный фермер всадит мне пулю в голову. Нет, Джини, хватит выдумывать — они привезут тебя как свидетеля, только и всего, а может быть, даже и не найдут. А тем временем толпы славных девушек будут обязаны тебе жизнью. Я стану спасителем нации. Джини — Wonder-woman, нежно любимая дочь Америки! Этот бренди и в самом деле замечательный.
Жара, мне душно, я открыла все окна, но от жары сдохнуть можно, а этот вдруг разгулявшийся ветер действует на нервы.
Дневник убийцы
Здравствуйте. Ветер стих, идет дождь. Над кладбищем идет дождь. Там немало моих, на этом кладбище. По меньшей мере четверо. Плюс один. Четырьмя шлюшками на земле стало меньше. У фараонов дело не клеится. Я не боюсь фараонов. Никогда ничего они не найдут. Им и в голову не придет подозревать одного из славных мальчиков доктора: они ищут хулиганов, бродяг, психов. Как будто у психов на лбу светится красная лампочка: «Осторожно — псих!»; славные фараоны, добрые легавые, вынюхивайте лучше, ищите след, ищите, ищите — вы ничего не найдете, кроме милого, хорошо воспитанного мальчика, никогда никому не причинявшего зла — и мухи не обидит, — маме ведь не нравится, когда творят зло беспричинно. Нюхайте, паршивые собаки, обнюхивайте хорошенько помет, оставленный убийцей, грязные трупики в подворотнях, — не найдете ничего-ничего! Мне нравится эта песенка.
С некоторого времени — с тех пор как я начал вести дневник — я только и думаю, что обо всем этом. Раньше мог забыть довольно надолго, но теперь, не знаю почему, я думаю об этом все время, и это нервирует меня. Наверное, потому, что вот так рассказываю обо всем: я все вижу вновь и это будит во мне желание. Каникулы слишком тянутся. К счастью, скоро все мы вновь примемся за работу. Уже пора обедать. Слышно, как Джини гремит кастрюлями…
Утром я видел, как она поднималась сюда делать уборку. По-моему, она пробыла здесь довольно долго.
В сущности, если бы следила за собой, она могла бы выглядеть совсем неплохо.
Не знаю почему, но она, похоже, относится к нам с подозрением.
Джини, может быть, ты и есть грязная шпионка? Надеюсь, что не ты. Привет!
Дневник Джини
Ну вот, похоже, пора переходить к чрезвычайным мерам. Побег. Я удираю — привет, ребята; «Эта грязная Джини, в сущности, недурна собой, с удовольствием перерезал бы горло этой шлюхе…» Я заслуживаю большего. Прощайте, доктор Джекилл, доброго вам здоровьица, найдутся девочки посексуальнее меня для того, чтобы вы могли аккуратно нарезать их ломтиками. Звонят. Пойду открою.
Фараоны заходили. Очень вежливые. Еще бы — ведь тут вполне приличный дом. У мадам разболелась башка, и чай пришлось приготовить мне. Вот до чего докатилась: фараонам печенье подношу… Шути, Джини, шути, девочка моя, пока еще можешь. Они задавали мне вопросы о вечере убийства. Дне рождения этих засранцев. С ничего не значащим видом интересовались, где были мальчики, знали ли они Карен.
Дай Бог, чтобы эти напялившие форму рохли оказались на верном пути. Из-за того, что мальчики сидели в своих комнатах, я ничего не осмелилась сказать. Быть может, «ОН» стоял под дверью и подслушивал.
Я сказала: да, все они были знакомы с Карен. В саду я видела какую-то тень, но не уверена. Это могла быть и собака, сказала я. Но назвала время. Пусть сами делают свою работу. Я знаю, что этот чокнутый следит за мной, подозревает меня. Нужно обзавестись оружием.
Одиннадцать вечера. Ничего примечательного. Новых записей сегодня не было. Монстр дремлет.
Марк вернулся к работе. Старк ходил в деревню купить новые детали к своей игрушке. У Джека был урок игры на фортепьяно. Кларк готовится к воскресному матчу. Доктор, похоже, в восторге. Раз из-за убийства вскипела вся округа, он может делать что угодно: уходить и приходить когда вздумается и, наверное, встречаться со своей любовницей. Мне он сказал: «Все прекрасно, Джини, я доволен вами», почти как если бы Бог Отец потрепал меня по плечу.
Может, все это скоро уляжется. Может, он насытился и ничего больше не стрясется. Но в этом спокойствии хорошего мало. Как в тот раз…
Сегодня утром, убирая летнюю одежду в самый верх шкафа, я нашла картонную коробку. Открыла. Внутри, завернутый в шелковую бумагу, лежал бархатный костюмчик цвета морской волны, а сверху — совсем усохший букетик фиалок. Грустный был вид у этого костюмчика, он чем-то напоминал трупик. На кармашке было вышито «М» и «З». Бабушка вот так же хранила костюм, в котором дядя ходил к первому причастию, а дядя тот умер в двенадцать лет. Я быстро закрыла коробку и засунула ее на прежнее место.
Просто идиотизм, но у меня такое чувство, будто за мной следят. Иногда я резко оборачиваюсь, потому что мне кажется, что за моей спиной кто-то стоит. Сейчас возьму сигарету и лягу в постель. Сплю я плохо. Кошмары снятся. Просыпаюсь в поту. Когда пью, то, по крайней мере, хоть засыпаю как бревно.
Насчет револьвера даже не знаю. Есть у меня в деревне один знакомый, может, он и сумеет чем-то помочь. Но нужно еще устроить так, чтобы я смогла туда попасть. Ладно, там видно будет.
Дневник убийцы
Дождь не прекращается. Сегодня мы отвезли Джини в деревню. Ей нужно было что-то купить, и раз уж мы туда ехали, то прихватили ее с собой.
Я прошел мимо здания, где работает папа, позвонил, но никто не откликнулся. Должно быть, он выезжал куда-нибудь к больному.
Мы встретились у фонтана. Марк шел с работы, Кларк — с тренировки, у Старка закончились лекции. Джек возвращался из консерватории. Мы очень любим ходить вместе. Превосходная получается команда. Крепкая.
