– У вас есть еще вопросы? Если хотите побольше узнать об Осии, спросите Джека Мэррота. Мальчик был очень привязан к нему. Он мог кое-чем с ним поделиться.
– Так же сказала и ваша тетушка, – заметил Стивен, и у губ его пролегла горькая складка.
Рэйчел подавила вздох. Она могла догадаться, каким тоном это было преподнесено полковнику Гаррисону.
Стивен вдруг оставил ее и, пройдя через все помещение библиотеки, приблизился к маленькой двери. Он взял в руку замок и внимательно оглядел его.
– Куда ведет эта дверь?
Рэйчел напряглась.
– Никуда. То есть там есть какой-то проход, но им уже давно никто не пользуется.
– Разве? Но замок, видимо, недавно смазывали. Вот даже следы свежей смазки.
– Возможно. Слуги в доме приучены к аккуратности, и, видимо, кто-то из них, для порядка, смазал и этот замок.
Стивен мельком глянул на нее. Она стояла прямая, как пламя свечи, руки нервно сцеплены под передником. Стивен ничего не сказал, а, отойдя чуть в сторону, выглянул в окно.
– Похоже, если там и есть ход, он ведет к длинной галерее, тянущейся к развалинам. Вон, даже небольшое зарешеченное окошко какого-то внутреннего помещения. Ход явно уходит в сторону. Или там есть проход в башню барона Робсарта? По расположению весьма похоже на то.
– Я не знаю, – только и ответила Рэйчел.
Теперь Стивен медленно шел к ней.
– Не знаете, мисс? Вы? Вы, которой Сент-Прайори известен как свои пять пальцев?
Она заставила себя улыбнуться:
– Выходит, я не так уж хорошо знаю свои пальцы.
Он подошел столь близко, что у Рэйчел возникло жгучее желание шагнуть навстречу и прильнуть к нему. Или приказать ему обнять себя. О, она знала, что в ней таится какая-то таинственная сила, которая одним взглядом позволяет ей притянуть к себе человека или, наоборот, оттолкнуть. Но это была греховная, темная сила. Еще ее отец заметил за ней это и строго-настрого запретил пользоваться ею.
– Это грех, дитя мое, – говорил он. – Душой человека всегда правят Бог и дьявол. И если ты не хочешь, чтобы сатана прибрал твою душу, ты научишься сдерживать это.
А вот Мэг была в восторге от способностей своей молочной дочери.
– Ты даже не знаешь, какой силой обладаешь. Да это же бесценный дар!
Но Рэйчел более склонялась к тому, что говорил отец. Все ее суровое, почти пуританское воспитание подталкивало к этому. А Мэг была изгнанницей общества, и Рэйчел совсем не хотела последовать ее примеру. Поэтому она сдерживалась.
Сдержалась и сейчас. Даже попятилась от Стивена. Вздрогнула, когда он назвал ее по имени.
– Рэйчел, порой вы удивительно напоминаете мне Патрика Линча. То же желание что-то скрыть, утаить от меня. А ведь в замке происходят странные, даже страшные вещи. Помогите же мне, мисс. Вы ведь не считаете меня своим врагом?
Девушка подняла на него полные тайной тоски глаза:
– Что вы хотите от меня, мистер Гаррисон? Осия погиб вне стен замка. Спросите о нем Джека.
– Его почему-то нигде не могут найти.
– У Джека много обязанностей. Но порой он устает от них и пропадает неизвестно где. Я обещаю, едва он появится, прислать его к вам.
– Благодарю.
Это было сказано так сухо, что у Рэйчел заболело сердце.
– Что вы еще хотите?
Стивен вздохнул:
– Если я попрошу у вас ключ от этой двери, вы ведь не дадите мне его? – В его голосе за убежденностью явно проступала печаль.
Рэйчел крепко сжала зубы. Потом заставила себя расслабиться и сказала как можно спокойнее:
– Я даже не уверена, что он существует. Хотя от Патрика Линча осталась внушительная связка ключей. Возможно, какой-нибудь и подойдет.
Про себя она решила, что спрячет этот ключ как можно дальше. Правда, дубликаты ключей были еще и у двух охранников – Томаса Легга и Бена Петтигрю. Но на них можно положиться.
Она вскинула голову, заставив себя поглядеть Стивену прямо в глаза.
– Если у вас больше нет вопросов, я осмелюсь покинуть вас. У меня еще много дел.
По лестнице она едва ли не бежала, так было больно от последнего, полного сожаления и тоски, взгляда Стивена. А ведь он и в самом деле мог им помочь. Нет, нельзя. О, отец, приезжай скорее! Это уже становится невыносимым. Зачем ты повесил на нас такую непомерную тяжесть!
Она уже собралась уходить, накинула плащ, когда в дверь постучали. У порога со шляпой в руке стоял Бен Петтигрю и переминался с ноги на ногу.
– Мне надо поговорить с вашей милостью.
Рэйчел встревожилась:
– Что-то случилось? Отчего вы покинули свой пост?
Бен был огромным мужчиной, почти на голову выше Рэйчел. Рядом с ним она чувствовала себя маленькой девочкой.
– Все дело в Томасе, мисс.
– Он что?.. Опять?
– Да, он опять хватил лишку, мисс. Это опасно, вы ведь понимаете?
Рэйчел устало уронила руки.
Томас был весьма подвержен к пьянству. Он преданный слуга, и она ему доверяла. Но эта слабость… С другой стороны, она его понимала, и к тому же она не могла сейчас ни уволить Томаса, ни подыскать ему замену.
– Где он сейчас?
– Отсыпается.
Она вздохнула и затянула у горла завязки плаща.
– Хорошо, Бен. Спасибо тебе. С Томасом я поговорю позже.
И где только он взял спиртное? От Томаса ведь так старательно его запирали, а кухарке Сабине строго-настрого было велено не давать охраннику ни пинты выпивки.
Рэйчел размышляла об этом, пока шла по тропинке прочь от замка. Она не воспользовалась мулом, поскольку любила ходить пешком. К тому же погода была так чудесна! О, эти редкие осенние дни, когда природа, словно в преддверии дождей и ветров, дарит смертным последнее сияние уходящего лета! Этот неяркий, мягкий свет солнца, почти дремотная золотистость дней и ясная синева неба… Рэйчел почувствовала, как смятение постепенно покидает ее душу.
Правда, ненадолго. Обход арендаторов был делом неблагодарным. Люди встречали ее с хмурыми лицами, женщины, словно боясь сглаза, прятали от нее детей, в речах были сухи. Лишь на одной из ферм ей предложили стаканчик эля. А на самой дальней хозяйка устроила настоящую истерику: якобы ее малыш начинает всякий раз хворать, едва Рэйчел навестит их. Словно не та же Рэйчел вылечила ее мужа прошлой зимой.
Рэйчел была очень сердита, когда уходила. Зайдя подальше в пустоши, она остановилась и резко рванула шнуровку плаща у горла, сорвала с головы чепец. Сердито тряхнув головой, она позволила волосам в беспорядке рассыпаться по плечам. Теплый ветер так и заиграл волнистыми прядями, и это было приятно. Затем она подставила лицо теплому солнцу и постепенно снова успокоилась. Грешно гневаться, если вокруг такая красота.
Солнце приятно грело, небо отливало осенней синевой, ветер гнал волны по высушенным, пожелтелым вереску и травам, делая их похожими на розоватое море. Невдалеке, в низине, поблескивали стоячие воды болота, и порой, сливаясь со свистом ветра, долетал протяжный крик выпи. А далее, без малейшего перерыва, к горизонту простиралась бесконечная равнина.
Рэйчел вздохнула всей грудью. Она любила этот край, эти равнины, необъятный пейзаж которых
